– Настоящих – нет. Но тех, кто немного разбирался в живописи, проявлял к ней интерес, было больше. Интеллигентному человеку без этого никоим образом нельзя. Как и без музыки, литературы. Само собой разумеется, хорошей музыки и хорошей литературы.

– Ну… это интеллигентному человеку, – с деланной рассудительностью протянула она. – Где их теперь взять?

– Здесь. – Питер беззаботно засмеялся и поцеловал ее в щеку.

Линда отмахнулась от него, двинулась в соседний зал.

Обедали они в ресторане при галерее. Потом отправились к Большому театру. Билеты на вечернее представление нашлись, правда, не самые лучшие. Питер не стал отказываться. В этот вечер давали «Щелкунчика». Питер видел этот балет давным-давно, когда Большой театр приезжал на гастроли в Париж. Но ему хотелось ощутить прикосновение к тому Прекрасному, которое создавалось сочетанием живой музыки и танца. В отличие от него, Линда «Щелкунчика» не видела и вообще раньше не интересовалась балетом.

Питер с удовольствием погрузился в музыку, неотрывно следя за вторящим ей действием. В какой-то момент он вспомнил о Линде, повернулся к ней. Ее глаза были устремлены на сцену.

– Тебе не скучно? – тихо спросил Питер.

– Нет, – ответила она, не отрывая взгляда от сцены.

В антракте они пили шампанское, которое в фойе подавалось повсюду. Питер принялся объяснять разницу между классическим и современным балетом.

– Классический подобен музейному экспонату. Он был таким и сто, и сто пятьдесят лет назад. Но это не делает его менее прекрасным. А современный – это поиск новой пластики, новых идей… – Питер слегка смутился. – Конечно, современный на конец прошлого века. Его создавали Джордж Баланчин, Морис Бежар, Ролан Пети. Они и другие мастера поставили много прекрасных балетов. Но творения Мариуса Петипа, который долго жил в России, Михаила Фокина, Вацлава Нижинского не потеряли от этого своей прелести… – Мечтательное выражение появилось на его лице. – Я знаю кое-что о балете благодаря отцу. Он научил меня понимать это искусство. Когда я был маленьким, он мечтал, что я стану танцором. Я даже ходил в студию одно время. Но… не сложилось.

В итоге я занялся борьбой с преступностью. Очень близкая к балету сфера деятельности. – По его лицу скользнула ироническая улыбка.

Линда внимательно слушала и молчала, время от времени глотая исходящий пузырьками напиток.

Немногословной она была и после спектакля. На вопрос Питера, понравилось ли ей, коротко ответила: «Да». И лишь когда ехали в такси домой, сдержанно проговорила:

– Хорошо, что мы отправились в Москву.

Питер, смотревший на дорогу, оживился:

– Рад, что наша вылазка доставила тебе удовольствие. – Он приобнял ее, поцеловал в щеку. – Будем время от времени выбираться. Идет?

– Я согласна…

Потом опять начали выстраиваться один за другим наполненные работой дни. Даже по субботам и воскресеньям приходилось готовиться к предстоящим лекциям или семинарам, читать, восполняя отсутствующие знания. Питер напрочь забыл о своем намерении время от времени выбираться за пределы особой территории. Линда тоже не вспоминала об этом.

В апреле начались практические занятия. Необходимо было в учебных целях установить скрытое наблюдение за каким-либо объектом – из тех, что выбрали Питер и Линда. Владимир заявил, что у него есть объект, за которым стоит понаблюдать, и он займется этим со своими ребятами, поскольку делился с ними всем, что узнавал в школе. Питер не стал препятствовать его планам. Лишь напомнил:

– Учти: настоящая слежка возможна по решению суда.

– Разумеется. Но мы живем в России, – уклончиво сказал Владимир.

Две недели Питер не видел внука, и вдруг тот появился в его рабочем кабинете. Вид у него был крайне озабоченный.

– Мне надо посоветоваться с тобой.

– Слушаю.

Он сел рядом с Питером, помолчал с деланно-задумчивым видом.

– Понимаешь, я испытываю к Алмазову недоверие, возникшее, между прочим, при твоем непосредственном участии… В общем, я и мои ребята решили понаблюдать за его деятельностью. Мы вышли на одно предприятие…

– И что?

– Весьма странное предприятие. Охрана очень серьезная, жесткий контроль на входе, везде новейшие камеры, отслеживающие малейшее движение. Что производят, непонятно. Заезжают небольшие фургоны, и не слишком часто. Удалось установить, что завозят электронику, немного тонкой механики. При этом никакой продукции не вывозят. Фургоны разгружаются и уезжают пустыми. Зато раз в несколько дней отсюда выходит худощавый крепкий мужчина в строгом костюме. С одним и тем же лицом.

Питер удивленно посмотрел на внука.

– Да. С таким… немного вытянутым. Вот, смотри. – Он положил перед Питером пять фотографий. – Самое любопытное в другом: он выходит, но не возвращается. За время наблюдений это предприятие покинуло пятеро… «близнецов». Мы проследили за ними. Каждый из них следует одним и тем же маршрутом: доходит до ближайшей улицы, садится в автобус, доезжает до северной окраины, пешком переходит на ту территорию, которая контролируется Всемирным правительством. Куда они исчезают потом, неизвестно, потому что мы не можем вести слежку там, в Москве.