— Ты слышал, Жорж? Слышал?! — возбужденный голос Генриха де Гиза и звон шпор его свиты оторвали графа де Лош от раздумий. Герцог стремительно шагал по коридору, закусив губу и нахмурив лоб. — Проклятье! Натворил Водемон дел!.. Ни на день нельзя оставить мальчишку!.. Нет, Жорж, ты только подумай! Братья уже который месяц просятся ко двору и я хотел было их представить, но теперь — ни за что! Щенкам не место в Лувре…

— Полно, Анри, не волнуйся, — успокаивающе поднял руку шевалье Жорж-Мишель. — Ничего страшного пока не случилось…

Герцог де Гиз возмущенно затряс головой:

— Ничего себе «не случилось»… Ты можешь представить себе дуэль, о которой болтали бы пятый месяц подряд?!

Жорж-Мишель пожал плечами.

— Ну… если мальчик уедет, все сплетни утихнут сами собой.

— Решено, пусть отправляется домой, — подхватил Гиз. — Только сначала не мешало бы мальчишку высечь!

Граф де Лош тяжко вздохнул. Судя по всему, его кузен пребывал на той стадии раздумий, которую шевалье Жорж-Мишель благополучно миновал. Так что граф счел необходимым напомнить кузену, что в шестнадцать лет тот тоже вряд ли был образцом благоразумия и осмотрительности.

Гиз побагровел. Нет, не от гнева, что кузен воскресил в его памяти события, воспоминания о которых всегда вызывали у него чувство неловкости и смущения. Генрих краснел от стыда. Память безжалостно припоминала ему сотни и тысячи глупостей, выставляя их в самом смешном и нелепом виде. Хуже всего его светлости стало при воспоминаниях о том, как на балу у князя-архиепископа Меца он не только не узнал принцессу Релинген, но и посмел ей надерзить, и о том, как жестоко принцесса отомстила ему за дерзость. Жорж-Мишель с нескрываемым интересом наблюдал за приливами и отливами крови на лице кузена, и, в конце концов, довольно кивнул.

— Вот и я о том же… Думаю, ты о многом мог бы рассказать… И поскольку Водемон, в отличие от нас с тобой, не учился в Сорбонне и не торчал с юных лет при дворе, полагаю, он заслуживает помилования. А дуэль… Что ж, будем радоваться, что мальчик вел себя доблестно, не бежал с поля боя и вообще оказался на победившей стороне.

— Но… Господи, Жорж, ты же ничего не знаешь! Он не только был секундантом этого мерзавца — они друзья!

Жорж-Мишель замер.

— В каком смысле? — осторожно поинтересовался шевалье.

— Забыл, чем промышляет этот стервец?! — с отвращением выговорил Генрих. — Так вот, фрейлины Марго мне уже все уши прожужжали об этой… дружбе. И поверь — слово «дружба» было самым деликатным словом в их речах.

— Смерть Христова… — ошарашено пробормотал Жорж-Мишель.

Молодые люди уставились друг на друга в полной растерянности, но через пару мгновений Жорж-Мишель тряхнул головой.

— Нет. Не могу в это поверить.

— Да об этом все говорят!

— А вот мне никто ничего не говорил, — возразил шевалье. — Хотя… Знаешь, я тут вызвал одного на дуэль… как раз из-за Водемона… и, вполне возможно, мне просто побоялись что-либо сказать. Но все равно, Анри, я не верю этим сплетням. Ты же знаешь фрейлин Марго. Стоит нескольким людям уединиться, как эти дурочки готовы навоображать Бог знает что…

— Скорее уж черт знает что! — вставил слово Гиз.

— …не смотря на пол, возраст и родственные связи этих самых людей, — договорил Жорж-Мишель. — Бог мой, да им никогда не понять, что люди могут просто разговаривать, музицировать, играть в шахматы… Да в конце концов рассматривать гравюры! Но вообще-то я полагаю, что в данном случае — дело даже не в этом.

— А в чем?

— Уверен — мерзавец подловил мальчика на какой-то детской проказе и принялся его шантажировать…

— Убить тварь!..

— А вот это не надо, — многозначительно произнес граф де Лош. — Шевалье Александра я беру на себя. Нет-нет, Анри, не стоит, чтобы твое имя даже случайно упоминалось в связи со скандалами. А то, боюсь, Марго будет для тебя потеряна, а наши дядюшки рассердятся…

— При чем тут дядюшки? — покраснел Генрих де Гиз. — Я люблю Марго!

— Ну, вот видишь! Нет, Анри, пусть прежде уедет Водемон и затихнет шум. А недели через три или четыре я посмотрю, что можно сделать.

— Значит, сначала надо найти Водемона…

— А чего его искать? — удивился Жорж-Мишель. — Как только малыш услышит о нашем приезде, он сам начнет нас разыскивать. А мы с тобой так нашумели, что о нашем приезде наверняка уже знает весь Лувр и весь Париж.

Молодые люди вышли на галерею и через четверть часа действительно столкнулись с виконтом. Как и предсказывал Жорж-Мишель, едва только заслышав о появлении в Лувре старших кузенов, Водемон поспешил в их объятия.