— Совершенно верно. Представь себе. Пассажиры едут в этом проклятом автобусе. У каждого из них в психике присутствует интернальность — то есть приписывание своих побед и неудач собственным усилиям, а так же экстернальность — признание своего везения и невезения результатом действия исключительно внешних сил — водителя, кондуктора и прочих. Наличие и первого и второго компонента — обязательно. Одного из них не бывает разве что у полных дебилов, в прямом смысле этого слова, — то есть у больных на голову людей. Но как эти компоненты сочетаются? Вот, вдруг, автобус резко тормозит, — водитель, например, пожалел собаку, перебегающую дорогу. Люди, особенно стоящие, больно стукаются о поручни, кресла, друг о друга. И тут срабатывает локус контроля! Те, у кого интернальность преобладает над экстенальностью, воспринимают свое упорное стояние в автобусе как собственные неверные поступки. Те же, у кого экстернальность выше интернальности, — давай бранить водилу, автобусную компанию, берущую на работу таких «чайников», кондуктора, да и вообще — всех, кто под горячую руку попадется, но только не себя: «Кто так ездит! Не дрова везешь! Взялись за перевозки, с работой не справились, вам за все и отвечать!»

— Не пойму я вас, что-то, Борис Михайлович. К чему вы клоните? — вставил слово Виктор.

— Клоню я к тому, что в психике своей, и не только своей, — разбираюсь. Но сегодняшнее происшествие спутало мне все карты. Не могу понять, на что злюсь: на ту неотвратимую силу, которая меня затащила в колодец, или на самого себя. Что надо сделать в таком случае?

Виктор пожал плечами.

— Выпустить пар, дружище. Составишь мне компанию? — Ананьев, наконец, достал из рюкзака то, что так долго искал: два пластмассовых стаканчика и бутылку водки.

— Вы… собираетесь пить вечером, на кладбище? — изумился Виктор.

— По моему, никто не возражает, — развел руками Ананьев. — Ну а ты-то будешь?

— Я за рулем, — попытался отговориться парень.

Старый ученый махнул рукой:

— ГАИ боишься? Да кто тебя нюхать-то будет в такой глуши? Или ты вообще — про работу?! Не боись, с одного стаканчика, все равно не окосеешь.

И не успел Виктор вымолвить слово, как Борис Михайлович начал разливать водку по стаканам.

Ира чувствовала, что почти проснулась, но сил встать, пока не было. До ее ушей донеслось журчание… Воды?

В горле пересохло. Сушняк!

Под это веселое, раздающееся где-то рядом, журчание, ей приснился водопад. Вот бы сейчас постоять под его тяжелыми, массирующими плечи струями, набрать в рот чистой, холодной воды и пить ее, вдыхая природный аромат свежести. Но пахло не природным ароматом, а чем-то другим…

Ира открыла веки.

Береза и осина, растущие над могилой, создали ей легкий камуфляж, пока еще летним, а не осенним, листопадом припорошив ее тело за время сна.

«Опять вечер!» — раздосадовано отметила девушка. Выходило, что она проспала весь день. Вот это отрубилась! Теперь у нее точно нет шансов опередить Георгия, если, конечно, не произойдет чуда.

Ира пошевелила рукой. Ее ладошка все еще сжимала огромную пустую бутылку из-под шампанского. Девушка разжала пальцы, отпуская бутылочное стекло и, через силу, превозмогая боль в голове, приподнялась на локте. Листва посыпались с ее изодранного халатика. Она посмотрела в ту сторону, откуда раздавалось журчание, и не поверила своим глазам.

Чудо свершилось!

Прямо около нее, на лавочке сидел Виктор.

Наверное, это не чудо, это просто еще один сон, кошмарный сон!

Рядом с ним находился незнакомый ей пожилой мужчина. Между ними стояла бутылка водки, а их руки тянулись к стаканчикам, чтобы, очевидно, выпить их содержимое.

Тоже водку! Вот, что журчало здесь недавно!

Ира встрепенулась и, начиная подниматься с могилки, которая прослужила ей постелью так долго, скрипучим голосом задала вопрос:

— Мальчики, а мне пятьдесят грамм не нальете?

От ее слов и появления Виктор уронил только что взятый в руки стакан. Сидящий же рядом с ним мужчина повернул к ней искаженное ужасом лицо и схватился за сердце.

Парню удалось в данный момент проговорить:

— Борис Михайлович, это моя бывшая подруга… И мне, с ней, похоже, очень нужно в город съездить. Не одолжите ли водку? А то, видать, деваха и впрямь мучается… Пускай, по пути бухнёт, мать её! Только давайте, сначала, кое о чем договоримся…

— Осторожней! У нас много стеклянной и фарфоровой посуды! — закричала Юля, когда машина взбрыкнула задним мостом, преодолевая бугристую развилку лесной дороги.

— Не бойся, девочка, ничего с этими стаканами да тарелками не случится, — попытался успокоить ее Алексей, сворачивающий в направлении, обозначенном скособочившимся, но в былые времена сделанным из шикарных материалов указателем: