С 28 ноября по 4 декабря

Едва дочитав последний отчет По, я отправился в сад Костюшко и положил в наш «почтовый ящик» записку, предлагая ему зайти ко мне в воскресенье после богослужения. Он явился без опоздания. Я встретил его полным молчанием, не ответив даже на приветствие. Я сел на стул. По остался стоять, беспокойно теребя пальцы. Обстановка в номере становилась все более невыносимой. Я дождался, пока беспокойство моего гостя достигнет высшей точки.

– Может, соизволите мне сказать, где вы находились в ночь на двадцать третье? – спросил я.

– В ночь убийства Боллинджера? У себя в комнате, где же еще.

– И, надо полагать, крепко спали?

Он болезненно улыбнулся.

– Мистер Лэндор, ну как я мог спать? Мой мозг постоянно наполнен мыслями о драгоценнейшем создании, которое прекраснее самых восхитительных гурий [132] из восточных сказок.

Он хотел добавить что-то еще, но, увидев мои глаза, осекся.

– Вы сегодня чем-то раздражены, мистер Лэндор, – сказал По.

– Вы угадали, мистер По.

– Может, я могу вам чем-нибудь помочь?

– Сделайте одолжение. Для начала объясните, почему вы мне лгали?

Его щеки мгновенно раздулись, будто жабры.

– Знаете, мистер Лэндор, мне кажется, что вы…

Взмах моей руки остановил начавшийся поток слов.

– Я помню наш первый разговор. Тогда вы сказали мне, что не были знакомы с Фраем.

– Видите ли, мистер Лэндор… я не считал столь уж необходимым…

– Я недавно узнал об этом от капитана Хичкока. Можете представить мое недоумение, когда он поведал мне о вашем летнем геройстве? Я попросил вашей помощи в расследовании преступления. А получается – обратился к потенциальному преступнику.

– Но я не совершал никаких преступлений.

– Пока я не припер вас к стенке, у вас было достаточно времени сохранить свою репутацию. Поверьте, запоздалое признание не изменило бы моего отношения к вам. А теперь скажите мне правду: вы знали Лероя Фрая?

– Да.

– Между вами была ссора?

– Да, – чуть помолчав, ответил По.

– Скажите, это вы убили Лероя Фрая? Некоторое время вопрос висел в воздухе. Затем – По мотнул головой.

– Вы убили Рендольфа Боллинджера? – продолжал наступать я.

И вновь ответом мне было мотание его лохматой головы.

– Вы имели какое-нибудь отношение к надругательству над их телами?

– Нет! Пусть Бог покарает меня и я упаду замертво, если я вам солгал.

– Не стоит умножать число мертвецов, кадет По. Надеюсь, вы не станете отрицать, что угрожали и Фраю, и Боллинджеру?

– Видите ли… что касается Боллинджера… – У него задрожали руки. – Тут виновата моя холерическая манера речи. Я произнес эти слова в запале, но я не собирался убивать его по-настоящему. Ни в коем случае. А относительно Фрая… – По выпятил грудь, словно голубь, приготовившийся к драке. – Я вообще не угрожал ему. Я просто… встал на защиту своего достоинства, как и всякий уважающий себя мужчина и солдат. Думаю, этого урока ему хватило. Вскоре я вообще забыл о существовании Фрая.

Я сощурился.

– Думаю, вы не станете отрицать, что создается весьма пугающая закономерность. Вы с кем-то ссоритесь, а потом ваших противников находят мертвыми да еще со следами надругательства над их телами.

По хотел было снова выпятить грудь, но ему как будто не хватило воздуха. Склонив голову набок, он заговорил тихим и бесконечно усталым голосом:

– Мистер Лэндор, если бы я убивал всех, от кого за эти несколько месяцев слышал насмешки и оскорбления, боюсь, число кадетов сократилось бы до жалкой дюжины. Но даже им пришлось бы опасаться за свою жизнь.

Думаю, читатель, ты и сам сталкивался с подобной метаморфозой: твой противник, которого ты почти добил своими упреками (пусть и заслуженными), вдруг сбрасывает доспехи, и ты видишь, что твои удары – просто булавочные уколы. И без них его душа достаточно изранена.

По рухнул в кресло-качалку и стал сосредоточенно разглядывать ногти. Вряд ли этот парень разыгрывал передо мной спектакль. Его отчаяние было искренним.

– Знайте же, мистер Лэндор: едва появившись в Вест-Пойнте, я сделался предметом насмешек. Кадеты потешались над моим обликом, моими манерами, моими эстетическими воззрениями. Все самое чистое и истинное, что есть во мне, втаптывалось ими в грязь. Будь у меня тысяча жизней, мне бы и тогда не хватило времени, чтобы залечить все душевные раны. Такой человек, как я… – Он ненадолго умолк. – Такой человек, как я, очень скоро оставляет все мысли о возмездии и живет возвышенными стремлениями. Только в этом, мистер Лэндор, он находит утешение.