— Как ты вошел сюда? — спросил грузин Столетника.

— Обижаешь! — жестко ответил Федор, затягиваясь. — Я настоящий вор, не то что ты, «лаврушник». Мои ребята — мастера квартирных краж. Сквозь стены проходят. Твои тупые «быки» — дерьмо перед ними. Мясники, быдло.

Вдохнув выпущенный Столетником едкий дым «Беломора», Вахтанг закашлялся.

— Да сядь же ты! — приказал Столетник. — Чмо. Отвык от настоящего табака? Небось «Мальборо» садишь? Забыл воровские понятия? Фраер. Все вы, грузины, такие. Какие из вас воры?

— Ответишь за оскорбления! — взъярился Вахтанг.

— Кому?! — усмехнулся Столетник. — Тебе, что ли? Бывшему наемному мокрушнику, шестерке? Оставь, Буба! Ты недостоин носить «корону». Я жалею, что когда-то «короновал» тебя.

— Заткнись! — выкрикнул Шаликашвили, собрав остатки мужества. — Мои парни тебя на куски постругают, урка протухшая! Вали ты со своими «понятиями»! «Законник», твою мать! Забыл, какой нынче год?!

— Ты еще и истерик… — удрученно покачал головой Столетник. — А год у вора всегда один и тот же. Запомни, Буба.

— Да я!..

— Ты чмо. Я вор, а ты чмо. Запомни это раз и навсегда. Ты кончился, Буба. Да что ты все давишь эту дурную кнопку под столом? Сигнализация отключена. Я давно пасу тебя, Буба. Вы с Дато больно много воли взяли.

— Давида ты завалил? — спросил Вахтанг.

— Нет. Но догадываюсь кто.

— Тенгиз?

— Дурак ты, Буба. Всегда был дураком. Удивляюсь, как ты умудрился создать такую крупную империю.

Столетник лукавил. Дураком Вахтанг не был, и Федор отлично знал это. Просто Шаликашвили действительно постарел. Исчез прежний азарт, толкавший его на авантюрные головокружительные преступные операции, исчезла прежняя жадность до денег и удовольствий. Захотелось тихой обеспеченной жизни, покоя. А позволить себе покой Вахтанг не мог. Не имел права. Но позволял. За что теперь и расплачивался…

Столетник встал, прошелся по комнате.

— Итак, Буба, ты даже не знаешь, что творится в твоей империи. Не знаешь, что Витя Чеканов, главный постельничий твоего драгоценного зятя Тенгиза, завел себе девку из порядочных, сдувает с нее пылинки и, похоже, собрался завязать с вашей семейкой. Не знаешь, что у того же Вити появился друг, да не простой друг, а легендарный убийца, профессионал. Не знаешь, что влюбился этот профессионал в проститутку из вашего же борделя, что имел из-за нее конфликт с Тенгизом и, вероятно, сговорился с Чеканом уничтожить всех вас… Ничего не знаешь.

— Чекан? — пробормотал Вахтанг изумленно. — Но он не первый год верой и правдой служит Тенгизу… Несколько раз от смерти его спасал…

— Спасал!.. — усмехнулся Столетник. — Пока человеком его считал. Пока не узнал поближе.

— Невероятно… — прошептал Шаликашвили.

— Вот я и говорю — дурак ты, Буба! — продолжал Столетник жестко. — Отработанный шлак. Ты с бабой когда последний раз был? Правильно, год назад. И ничего не смог, только измордовал телку. Хотя она не виновата. Ты импотент, Буба. Во всех смыслах.

— При чем здесь это?! — вспылил Вахтанг.

— При том. Я бы тебя сейчас опетушил, да ты уже даже в петухи не годишься. Из твоей задницы песок сыплется. А ведь я старше тебя, Буба. Чего же ты так сдал?

Шаликашвили подавленно молчал.

— Ладно! — сказал Столетник решительно. — Хочешь спокойной старости? Знаю, хочешь. Отправляйся на свою загородную виллу, живи, разводи розы. Дела передашь мне. Всех своих предупредишь — я теперь вместо тебя. Еще одно. Вызовешь к себе Тенгиза. Его придется кончить. Согласен?

— Нет! — отчаянно выкрикнул Вахтанг, вспомнив внуков.

— Дайте ему, ребята, — устало произнес Столетник. Сам отошел, закурил еще одну папиросу и встал у окна, изучая ночной пейзаж.

Татуированные парни били так, как умеют бить менты — не оставляя синяков. Вахтанг не кричал, только глухо стонал. Кричать все равно было бесполезно — Шаликашвили надежно звукоизолировал свое жилье еще до вселения сюда. Как он теперь проклинал себя за это!

Минут через пятнадцать один из бойцов окликнул Столетника.

— Хозяин! Он потерял сознание!

— Облейте ему морду водкой! — распорядился вор.

Вахтанг постепенно очухался. Два уголовника подхватили его под руки, подняли.

— Итак, Буба, ты согласен? — спросил Федор.

— Нет!.. — прохрипел Шаликашвили.

— Жаль. Я не хотел лишней крови. Не хотел валить всю твою родню, расставленную тобой на ключевых постах ваших структур. Теперь придется. Жаль, — повторил Столетник.

Он достал из бара финку Вахтанга, собственноручно выточенную тем когда-то в лагере и хранимую как реликвия. Федор взял оружие на изготовку, приблизился к Шаликашвили.