Они стояли посреди. Просто посреди. Посреди сущего. Посреди чего бы то ни было. От них расходились эманации, растекалась чудесная сила, которую подарил этому миру Павший... И вот – Он!

Джегед много раз видел Павшего и мог созерцать более или менее спокойно, он завидовал Иниге, которая видит Его впервые – огромное стройное тело, окутанное тончайшим черным шелком, на складках, будто в мягком черном зеркале, играют блики сотен свечей. Свечи повсюду – не магические, а настоящие. Живой огонь окружает постамент с гигантом, укутанным в шелк. Руки сложены на груди, невозможно определить, дышит ли Павший, вот кажется, что сложенные ладони неподвижны, но миг – и чудится, что они едва заметно приподнялись? Или это обманчивая игра света и тени?

И лицо – прекрасное, как у юной девушки, и мужественное, как у закаленного в боях воина. Твердый, но гармонично очерченный подбородок, высокий чистый лоб, белые веки, опушенные мягкими ресницами – длинными, черными. Правильный овал лица обрамляют красиво уложенные пряди, на них и на шелке одеяния играет отсвет дрожащих огней.

Огромные черные крылья, сложенные за плечами, виднеются из-под шелкового плаща, они слегка расходятся в стороны, и от ветерка, создаваемого движением толпы, дрожит тончайший пух на внутренней поверхности крыльев...

Струится поток эманаций, источаемый огромным неподвижным телом. Толпа медленно движется вдоль фигуры, распростертой на подиуме. Подиум застелен бархатным покрывалом – разумеется, угольно-черным. Паломники тянут раскрытые ладони навстречу потоку магической энергии, стараются уловить, ощутить, ощупать волны благодати, источаемой Павшим. Многие на выходе проводят кистью руки, омытой невидимыми волнами силы, по лицу, некоторые плачут.

– Жрецы одели на него перчатки, – почему-то вслух произнес Джегед.

– Он прекрасен! – шепнула Инига.

– Жаль, что одели перчатки, ты не видишь его рук. Они великолепны.

– О...

Пройдя в толпе богомольцев вдоль длинного подиума, Джегед увлек очарованную девушку в сторону – там у стены стояли служители в черных мантиях.

– Я – Джегед из башни Скарлока, – назвался маг. – Мы с невестой хотели бы предаться молитвенному бдению подле Павшего.

Один из жрецов поклонился и жестом пригласил следовать за ним. Привел в небольшую келью. Крошечное помещение было квадратной формы, около четырех шагов в длину и ширину. Справа от входа – каменная скамья, напротив – журчит тоненькая струйка, вода из отверстия в стене стекает на пол, растекается в крошечном бассейне и уходит в пол.

– Да будет благословен ваш брак, мои господа, – поклонился жрец, – во имя Павшего.

Джегед усадил девушку, затем с лязгом опустился рядом. Здесь им позволено молиться без помех – у владетельных сеньоров имеются привилегии. Журчала вода, Джегед тихонько бормотал заклинания, Инига молчала, прислушиваясь к собственным ощущениям. Никогда не приключалось с ней подобного.

Прошло не менее двух часов, прежде чем Джегед закончил обновлять магию доспехов. Наконец он решил, что готов – медленно провел ладонями по испещренной мелкими царапинами и вмятинами поверхности. Каждая отметка – память о приключении... Джегед закрыл глаза и прислушался к эманациям, которые обтекали его и отражались от лат. Сталь под руками казалась несокрушимой, а палица налилась тяжестью – невесомой, но притом и вполне осязаемой.

– Инига...

Девушка с трудом оторвала взгляд от тонкой струйки, бегущей из отверстия в противоположной стене.

– Инига, нам пора.

– Но?..

– Милая, нас ждут друзья. Годвин и твой несносный кузен. Пора уходить.

– Джегед, – взгляд Иниги постепенно приобрел осмысленное выражение, – ты обещаешь, что мы возвратимся сюда?

– И неоднократно! – посулил Джегед, подавая руку. – Я бываю здесь никак не реже двух раз в год. Отныне мы станем приходить к Павшему вместе.

Инига оперлась на предложенную ладонь и с трудом поднялась. Сделала два шага и подставила пальцы под звонкую струйку.

– Эта вода имеет какое-то отношение к эманациям Павшего? Я ничего не чувствую.

– Это обычная вода. Ты можешь напиться или умыться.

Инига последовала совету и подставила ладони, сложенные лодочкой, под струю. Сделала несколько глотков, ополоснула горящие щеки.

– Джегед!

– Да, милая?

– Спасибо, что привел меня сюда. Это невероятно, но прежде я не понимала, как люблю тебя. Я никогда бы не познала свою душу, когда б не Павший.

– Да, Инига. Теперь ты знаешь то же, что и я. Но нам пора.

У коновязи Джегеда поджидала толпа храмовых служителей во главе с толстым благообразным стариком.

– Прошу прощения, добрый господин, – начал почтенный старец, – если отниму толику вашего времени... но конь! Это необычайное, совершенно чудесное животное!

– Разбойник чересчур чувствителен к эманациям Павшего, – кивнул Джегед.

– Воистину, чудо природы. Почему вы называете удивительного зверя обидным именем?

– Вам, разумеется, ничего не говорит имя господина Тремлака? Я так и думал. Впрочем, я должен был сказать «имя покойного господина Тремлака». Этот человек был разбойником, довольно известным на севере. Совет Марвока поручил мне избавить округу от этого негодного человека. Конь – трофей. Прежде удивительный зверь носил скверного всадника.