Маша тряхнула головой, приходя в себя, и покосилась на Михаила. Пилот стоял, чуть приоткрыв рот, и редко, по-совьи, мигая, неотрывно смотрел на игру разноцветных световых колец.

– Эй, – Маша несильно толкнула его в бок. – Очнись, хлопец, всех девок разберут!

– Уфф… – Ничипоренко тоже затряс головой и крепко растер лицо ладонями. – Прямо чистый гипноз. Знаешь, что мне привиделось? Словно сижу на берегу речки Жерев – есть такая у нас на Житомирщине – с удочкой в руках, слушаю, как пичуги в лесу за спиной щебечут, радуюсь красоте вокруг и покою, и ничего мне больше не надо! Ни забот, ни тревог. Как в детстве.

– Похоже, – кивнула Маша. – Я тоже речку своего детства видела. Хор. Будто плыву вниз по течению, то ли на лодке, то ли на плоту – не понять. Весна. Черемуха цветет на берегу… И тоже – никаких тревог. Только сердце сладко так замирает, будто предчувствует что-то волнующее.

– Не нравится мне это, – сделал вывод пилот и, будто невзначай, коснулся кобуры, в которой спал «вальтер».

«Девять миллиметров, – вспомнила Маша, – шестнадцать патронов в обойме».

– Не веришь в гуманные намерения наших хозяев? – осведомилась она.

– Хозяева – это, если бы мы по своей воле в гости к ним пришли, – буркнул Миша. – А так получается, мы их пленники.

Яйцеобразные капсулы в центре зала прекратили демонстрировать световое шоу и раскрылись вдоль – одна половинка ушла вверх, вторая осталась на месте. Теперь стало видно, что внутри и впрямь кресла.

– По-моему, это приглашение проходить и садиться, – сказала Маша.

– Или приказ.

Словно подтверждая предположение Миши, Кукла шевельнулась и мягко подтолкнула Машу в спину одной рукой, другой указывая на капсулу. То же самое сделал и Богомол, слегка пихнув передней лапой Ничипоренко.

Маша и Миша инстинктивно уперлись.

Кукла и Богомол толкнули сильнее.

– Эй! – воскликнул пилот, отскакивая назад и снова хватаясь за кобуру. – Лапы убери! Маша, не ходи туда. Сердцем чую, это какая-то ловушка.

С этими словами он поймал врача за руку и потянул к себе. То же самое сделала и Кукла, потянув Машу к себе за другую руку. Богомол же ловко развернулся на месте и уставился на Мишу своими жутковатыми желтыми фасеточными глазами. Дальнейшее произошло столь быстро, что Маша не успела ничего ни сделать, ни даже сказать. Только воскликнуть:

– Ой!

– А ну отпусти ее, сволочь черножопая, – медленно и внятно произнес Ничипоренко, вытаскивая пистолет и наводя его Кукле в лоб. – Убью, гадину, на месте.

Богомол издал стрекот, который тут же напомнил Маше звук древней швейной машинки, на которой ее бабушка в поселке Сукпай время от времени что-то шила, попятился и угрожающе поднял передние лапы.

Кукла сильно дернула Машу к себе.

Маша вскрикнула.

Миша нажал на спусковой крючок.

В тишине, которая их окружала (далекая музыка смолкла вместе с игрой цветовых колец на поверхности капсул), выстрел грохнул страшно и оглушительно.

Девятимиллиметровая, со стальным сердечником, пуля, как и было обещано пилотом, вылетела из ствола и с бешеной энергией влипла Кукле точно в лоб. Как раз между глаз. Раздался звук, как будто кто-то с размаху вогнал в толстую дубовую дверь топор.

Кукла отпустила Машу, сделала два торопливых мелких неловких шага назад и с размаху села на пол. Из дырки во лбу вился тонкий легкомысленный дымок. Словно крохотный невидимый гном сидел в голове Куклы и курил трубку. Запахло сгоревшим порохом.

Богомол повернул свою хищную треугольную башку и посмотрел на поверженную товарку, словно осмысливая, что же случилось. Казалось, он не верил в происходящее.

Это было его ошибкой. Не дожидаясь, пока «насекомое» все осмыслит, а затем поверит своим фасеточным глазам, пилот рявкнул:

– Маша, беги!

И выстрелил еще трижды, целясь Богомолу в голову и туловище. Один раз промазал, два попал.

Однако свалить Богомола оказалось не так просто. Он лишь присел на задние лапы, нелепо размахивая передними, словно пытался отбить ими летящие в него пули.

– Бах!!

«Четыре», – машинально считала Маша.

Невероятным усилием воли она сдвинула себя с места, пробежала несколько шагов и спряталась за спину храброго Ничипоренко.

Голова Богомола дернулась, на месте правого глаза возникла дыра, из которой на платформу посыпались желтые осколки и неохотно выползла, тут же застыв, густая клееобразная белесая жидкость.

– Бам-мм-уу!

Пятая пуля ушла в рикошет, отскочив от какого-то особо твердого места на груди «насекомого».