Он сел на землю и взял в руки немного сухой земли. Сон. Голова болела от солнца, ноги в кроссовках были уже мокрые и грязные от просочившегося песка. Сёма хотел проснуться и не мог. Тогда он побежал подальше от деревни.

Он взобрался на небольшой курган и сел на один из четырех камней, торчащих из земли по краям. Он знал, что это могила и что она, скорее всего, уже разрыта, но все равно уселся в ее центре.

Здесь не было так любимого им леса с горящей на солнце паутиной между цветами и вековыми соснами. Здесь все всегда наслаждалось покоем и тишиной. Обернувшись на солнце, Сёма увидел сначала коров в поле, а потом и пастушку, сидящую в длинной темной юбке среди высокой травы. Ее черные длинные волосы склонились над коленями, на которых лежала то ли тетрадка, то ли книжка. «Ух ты!» — подумал Сёма и подошел поближе, очарованный девушкой. «Умная!» Она подняла голову, и спутанные волосы медленно поползли по ее щеке. Нетипичное для хакасов узкое лицо настороженно осматривало Сёму.

— Что читаешь? — спросил мальчик.

Она молча перевернула страницу рекламного буклета Oriflame и протянула ему зеленую от травы руку.

— Саяна.

Сёма присел рядышком прямо на землю и прищурился на солнце.

— Ты с деревни?

— Ну да. Ты Кун Мирген, я слышала, что ты приехал.

— Меня Сёма зовут.

— Сёма… Бабушка про тебя всегда рассказывала, называя хакасским именем. Как тебе наши края?

— Я думал, здесь все по-другому… А здесь люди такие же.

— Они везде одинаковые. — Саяна надкусила травинку и выплюнула зеленый кусочек на землю. — Какой-то ты оголтелый. Часа три по сопкам скакал. Я наблюдала. Больной, что ли?

— Я не больной. Я просто… хочу все почувствовать. И не могу. Как в кино все смотрю. Тебя тоже.

Саяна оглянулась по сторонам.

— Видишь этот склон? Спрыгни с него.

— Сама ты больная! Он же высокий.

— А ты прыгни.

Семён пожал плечами в пятнистой рубашке и подошел к краю.

— Прыгай-прыгай!

Сёма как-то по-дурацки поджал к груди руки и, рухнув на землю, прокатился кубарем еще метра три. Так и остался лежать в тени склона.

Саяна лениво поднялась со своего коврика и подошла к мальчику.

— Ну что, чувствуешь теперь?

У Сёмы прошла боль в голове. Теперь вся боль оттуда перебежала в подвернутую ногу и бедра, в которых будто что-то сдвинулось во время удара. Сёма увидел рядом со своим лицом муравьев, удивленно уставившихся на преграду на их привычной дороге, пробежавшего рядом мелкого зверька, нервно пискнувшего на лежащего человека. Сёма перевернулся на спину и улыбнулся Саяне.

— Ты не знаешь, где здесь немцы ведут раскопки царского кургана?

— Знаю… ты не туда повернул. От молодежного клуба идешь прямо до трассы, резко налево, мимо хутора, опять налево, за горой резко вправо, от больших нераскопанных курганов резко вправо, потом снова резко вправо и снова резко налево. — Саяна при этом размахивала руками с расставленными пальцами, как эквилибрист. — И от сенокоса снова вправо! Я туда еду возила! Они платили. Но они уже уехали…

— Давно?

— Осенью. Раскопали и уехали.

— Золото нашли?

— Говорят, что нет.

В степи вокруг кургана, ссыхаясь под солнцем, дрожали неясные зеленые и желтоватые блики незнакомых трав. Саяна подтолкнула Сёмку к высокой куче земли, заросшей полынью. Это была земля с раскопанного кургана. Сёма с какой-то жалостью взглянул на каменную стену и обнаженное поле с постаментом посередине.

— Как здесь теперь голо… Кто там лежал?

— Жрица, по-моему.

— Неужели этому кургану больше четырех тысяч лет?

Сёма подошел к входу. Слева и справа возвышались две стелы. От них к ярко-коричневой, свежей, разрытой земле вели ступеньки. Сёма поднял с камня забытые археологами перчатки. Потряс их в воздухе. Сухая земля облаком слетела с них в сторону постамента.

Размеры кургана показались Сёме большим детским футбольным полем у него во дворе. С четырех сторон из наложенных друг на друга камней выпирали покосившиеся и не укрепленные теперь землей стелы. Снаружи стены — чуть выше Сёминого роста — подпирались большими плоскими камнями.

— Смотри! — Саяна бродила вдоль кладки. — Здесь есть первобытные рисунки!

Сёма провел пальцем по выбитому в камне изображению человека. Рядом, поверх точек, был нарисован другой человечек, только линиями.

— Это разные рисунки?

— Ну да, наверное… Приходили новые народы и строили курганы из старых могил.

— Давай возьмем кусочек?

— Дурак ты. Это же могила.

— Но ведь немцы увезли отсюда все, что смогли.

— Ну… — Саяна взяла Сёму за руку и вывела наружу.

— Ложись на землю… Чувствуешь ее?

Сёма послушно лег, закрыл глаза, моргая от рыжих солнечных слезинок.

— Представь, что тело твое — тряпка. А ты — вода. Просочись сквозь тряпку!

Саяна помолчала немного. Сёма лежал.

— А теперь крикни. Крикни так, чтобы земля прошла через твое тело и вышла твоей водой в небо. Давай! Кричи!

Сёма покорно и нервно вздохнул и, выгнув талию дугой над травой, закричал. Ноги раздвинулись, руки сжались в кулаки и сгребли траву. Но голос получился таким слабым в этих просторах… Где-то в полях, будто издеваясь, начала в той же тональности мычать корова.