Шрифт:
Вместо «половодья чувств» лишь небольшие ручьи, лужи и заводи…
Где мои семнадцать лет?
Но авантюристка Тамара Марчук кроме редких приятных минут давала Сойкину много полезного. Она уже несколько лет была его агентом для специальных поручений.
Они вместе делали большие деньги. И это для Василия Михайловича было не меньшим наслаждением, чем невнятные телодвижения в постели.
Сойкин жил один в приличной трехкомнатной квартире. Именно там стояла кровать, напротив которой работала видеокамера с зеленым огоньком наверху.
Именно здесь его ждала Тамара с отчетом о проделанной работе.
— Показывай, Томка, что у тебя получилось.
— Днем я с ним познакомилась. Вечером ресторан со свечами, с шампанским и черной икрой.
— Хорошо поела?
— Нет, Вася! Не успела! Я сюда его тащила, как ты и велел.
— Молодец! Хвалю за службу!
— Смотри, Васенька, вот он входит.
— Так он уже голый?
— Да! Мы с ним на пороге разделись.
— Но ты, Тамарочка, очень хороша! Вамп, а не женщина! Это ты специально на камеру развернулась?
— Да! Я же знала, кто будет смотреть…
— Ну, здесь я прокручу вперед! И так понятно, что он с тобой делает. Не Борис Годунов, а кот мартовский!
Сойкин долго искал на кассете то место, где появляется артист Артур Барыкин. Это был личный агент полковника Федора Серова. Этот парень уже пятый раз играл убитого выстрелом в сердце.
Это была вершина его творчества! Если в первых случаях на него покушались в подвалах и гаражах. То тут было все, о чем может мечтать актер — уютная яркая спальня, голая партнерша и близкая камера, точно передающая мимику ужаса перед смертью.
Все ненужное Марчук удалила с диска. Последним кадром было то, как Тома берет «Вальтер» с отпечатками Годунова и аккуратно укладывает его в чистый пакетик. Теперь это смертельная улика! Вещественное доказательство, которое перевесит сотни других…
— Нормально, Тамара! Играла свою роль, как народная артистка. Как Любовь Орлова!
— Ей легче было. Она укутается в халат и речи говорит. А тут роль без слов, и играй, в чем мать родила.
— Молодец, очень естественно! Ты гильзы от холостых выбросила?
— Выкинула.
— А артист к тебе не приставал?
— Было дело, Вася. Но он лишь попробовал для порядка, а я так его отшила, что он думать забыл. Живу я с тобой, и больше ни с кем!
— А муж? А Годунов?
— Муж — необходимость. Годунов — работа. А люблю я только тебя. Особенно, когда ты подарки даришь…
Не следующий день работа совсем не клеилась. Директор фирмы «Пикник» Борис Годунов отменил все совещания и впал в транс. Он сидел за столом, поддерживая голову, чтоб она не качалась из стороны в сторону.
Вчера он впервые убил человека!
Правда, Тамара собиралась все замять. Но как? Она должна убрать куда-то труп мужа. Она же не унесет его одна!
Годунов понял, что он должен помочь.
Он нажал кнопку вызова секретаря.
Пришла толстая и веселая Вероника. Последний год, когда она, наконец, вышла замуж, молодая женщина просто светилась счастьем. Но Борис Иванович был не в том настроении. Он разговаривал сухо, резко и даже зло.
— Не надо все время улыбаться, Вера! Это признак глупости.
— Спасибо вам, Борис Иванович! Раньше вы меня за это хвалили, а теперь, значит, приехали. Я дурой стала? Мне увольняться или как?
— Или как! Если ты умная, Вероника, то скажи — ты запомнила вчерашнюю посетительницу? Такая вся крепенькая, черненькая и грудастая.
— Такую не хочешь, а запомнишь! На ней же печати ставить некуда. У нее ужимки мартышки, а в глазах стервозность.
— Прекрати свое критиканство! Ты лучше скажи, Вероника, она свои координаты оставила? Телефон, адрес, название фирмы?
— Не оставила!
— А ты, Вера, сама и не спросила?
— Очень она мне нужна! Мой вам совет, Борис Иванович — таких баб надо за версту обходить.
— Но ее паспорт ты в руках держала?
— Зачем? Мне что, в ЗАГС с ней идти?
Вероника плавно удалилась, а Годунов начал думать. Ситуация пока не обострялась, но запутывалась.
Он совсем не знает, где живет Тома, а она знает о нем многое. Почти все!
Теперь в любой момент может открыться дверь, и в его кабинет войдут полицейские с наручниками. А потом прокурор и следователи с протоколами…