К ним подошла женщина с лицом, изрезанным морщинами, и обняла Старейшину.

— Точно, она!

Мира растерялась:

— Откуда вы знаете?

— По глазам вижу, — женщина улыбнулась. — Наши у тебя глаза — матвеевская порода!

Борис посмотрел на Анну, потом на Миру и ослабевшим голосом произнес:

— Ну, здравствуй, внучка! Не думал, что увидимся…

К этому моменту Лифтовую Площадь заполонили люди. С растрепанными седыми волосами, щурясь сквозь толстые очки, они недоверчиво приглядывались к непрошеным гостям, а потом вдруг узнавали — кто внука, кто внучку.

Это был этаж их дедов.

Старейшина сидел в высоком кресле и сверху вниз смотрел на Сергея. В своем кабинете глава Этажа чувствовал себя уверенно, как ни в каком другом месте Обиталища.

— Мы не можем этого сделать! — строго объявил он свое решение, машинально коснувшись значка Старейшины. — Это противоречит Правилам.

Последнее слово он произнес с нескрываемым удовольствием. Правила играли главную роль в жизни Этажа. Не убей, не укради, не обмани, раздели брикет с ближним своим, живи тихо и спокойно…

— Да забудь ты эти Правила! — вскочил Сергей. — Жизнь наших детей в опасности, а мы сидим на месте! Пока двери Лифта открыты, надо действовать…

— Ошибаешься! — теперь голос повысил Старейшина.

Он выдвинул ящик стола и достал тетрадку со Сводом Правил. Украшенные перстнями пальцы ловко отыскали нужную страницу.

— Пункт тринадцатый: «В один Лифт дважды не войдешь».

— Но дети…

— Таковы законы Обиталища, — развел руками Старейшина.

Сергей еле сдержался, чтобы его не ударить. Вот же Шеклин сын: своих детей не завел, а еще пытается учить жизни! Правила, Правила… На все проблемы одна шпаргалка!

— Друг мой, ты лучше присядь и успокойся! Правила-то на все случаи жизни предусмотрены. Сказано в Лифт не входить — значит, не надо. — Старейшина с любовью провел рукой по тетради и убрал ее в ящик стола. — А если будешь нервничать, я тебя в Тюрьму посажу. И пункт как раз есть подходящий — сорок восьмой: «Любое проявления гнева ЗАПРЕЩЕНО!» Мы живем в мире и согласии. Так что соглашайся с Правилами. А если двери Лифта до завтра не закроются, мы их замуруем.

Старейшина широко улыбнулся и сплел пальцы в замок.

— Видишь, как все просто, если следовать букве закона!

— «Просто» не значит «правильно»! — вздохнул Сергей.

Спорить со Старейшиной было глупо. Свод Правил не перепишешь, но Шестов попробовал разыграть свою последнюю карту:

— А то, что Лифт вверх двигался, тебя не смущает?

Старейшина пожал плечами:

— Ты же видел, в каком состоянии мальчишка — весь белый, заикается, какую-то ерунду про свет городит… Сам вспомни: когда мы на свой Этаж ехали, кабину так трясло, что сердце из груди чуть не выпрыгнуло! Показалось Андрею…

— Конечно, — кивнул Сергей и зашагал к выходу из кабинета. — Ты еще скажи, что в Правилах об этом ни слова!

Совет проходил в Большом Зале. Иван впервые был допущен на мероприятие взрослых и чувствовал себя неуютно, словно самозванец. Мира, напротив, вела себя уверенно. Удивив всех, она села на возвышении по правую руку от Старейшины, гордо вскинув голову. Никто так и не решился согнать девушку с привилегированного места — внучка все-таки.

Ивану ничего не оставалось, как сесть рядом. Остальные участники Совета — жители Этажа и нежданные гости — разместились на шатких стульях. Ивану бросилось в глаза, что многие уже нашли своих родственников, объединившись с ними в небольшие группы.

Совет традиционно начался с общей Молитвы: «Обиталище наше обильно и бесконечно…» Иван отметил, что молодые порой говорили невпопад, словно какие-то части текста исказили или забыли, отчего молитва звучала нескладно, особенно финал:

— Вы слышали слова Молитвы! — убеленный сединами Старейшина поднялся, приковывая к себе взгляды присутствующих. Его звучный голос, ознаменовавший спасение в гибнущем Лифте, теперь долетал до каждого уголка Большого Зала. — Факел Жизни не угас! Возблагодарим же наше Обиталище за явленное чудо!

Все склонили головы. Краем глаза Иван увидел, что Мира не последовала общему примеру и внимательно оглядывала собравшихся.

— Мы стали свидетелями чуда, — продолжил Старейшина, — и теперь должны решить, как помочь нашим внукам найти свое пристанище, путь к которому был прерван столь внезапно…