– Эту? Ради которой мы тут сидим?

Тульчинизз облокотился на стол, закрыл глаза и потер пальцами виски.

– Да, ее. Не знаю, как ее зовут. Но я ее видел.

– Во сне что ли?
– я чуть не рассмеялся. Слишком необычная ситуация. Сидим с Тулем и в отсутствие Коля разговариваем о женщинах.

– Нет, еще до моего приезда в Оазис. Когда мне было шесть лет.

– Ого! И ты до сих пор ее помнишь? Да и вообще, как ты ее узнал? Мы же видели ее мельком. Три минуты с балкона!

– Ооо! Лель! Я никогда не думал, что такое в принципе возможно, но я ее почувствовал. Причем знаешь, до того момента, как я ее увидел, я даже не вспоминал о нашей встрече.

– Хм! Даже так… А где ты ее видел?

– Там, где я жил до Оазиса, если ты помнишь, я тут с семи лет.

– Так, ребята, - к нам подлетел Коль, - она здесь. Сняла всю мансарду! Сейчас устраивается, скоро пойдет к наставницам по поводу испытаний. Так что она точно за мужем. А вы чего такие серьезные?

– Да вот… - я сделал эффектную паузу.
– Тульчинизз говорит, что знаком с твоей княжной.

– Ничего себе!
– воодушевился Коль.
– Рассказывай!

И Туль рассказал.

– До семи лет я жил в Оазисе Ай-Румай. Моей матерью была Главная Волшебница Оазиса. Она была странной по отношению к мужчинам и любила своего мужа, моего отца. Я был единственным ребенком, и до семи лет жил вполне счастливо. Мой род был богатым, а отношение со стороны родителей, хотя и не было особенно теплым, но, по крайней мере, мне очень многое дозволялось. Меня даже не лишили способностей. И я вполне успешно ими пользовался, поскольку и мать и отец меня учили. Это было им действительно интересно…

Мы с Колем переглянулись. Мужчинам-драконам с рождения блокировали магию, ну, если она у них была. Когда они становились мужьями, жене дозволялось ее активировать. В Оазисе заклинание-ключ прилагалось к характеристике мужчины-дракона. Но насколько мы знали, его практически никогда не активировали. Потому что нет ничего хуже необученного мага, особенно если женщина не уверена в его беспрекословном подчинении. Мы с Колем имели весьма смутное представление о своих способностях, если они в принципе у нас были. А Туль, как выяснилось, был магом. И его даже учили.

– Мне нравилось мое волшебство. Я был ребенком, и оно было во многом завязано на моих ощущениях. На моем восприятии мира. В каком-то смысле я всегда был мечтателем.

– Да?
– удивился я.
– А мне казалось, что мечтатель у нас Коль.

Тульчинизз улыбнулся.

– Если ты о женщинах, то да, тут мне до него далеко. Я же мечтал о познании. И в детстве я пытался постичь суть явлений. Например, наколдовал снег, которого в Ай-Румай никогда не видели. И у меня даже получилось, хотя поначалу было сложно его себе представить. А потом радугу. В Дагайре не бывает радуг, здесь слишком редок дождь и слишком злое солнце. Мои мать с отцом любили не меня, а мой талант. Они постоянно подсовывали мне неразрешимые задачи, потому что считали, что я, как ребенок, могу совершить невозможное, не зная, что так нельзя.

– Ладно, - прервал его Кольдранаак, - это все, конечно, интересно, но причем тут княжна?

– Сейчас, - сказал Туль, словно пытаясь собраться с мыслями.
– Мне было около семи лет. К Правительнице Ай-Румай приехало посольство из Тхара, с торговыми предложениями. Насколько я помню, они посетили все шесть Оазисов, и наш был последним, поэтому они позволили себе задержаться. Они пробыли в Оазисе около двух месяцев. Отношения между Правительницей и Великой Княгиней сложились чуть ли не дружеские. Во всяком случае, я часто видел их прогуливающимися в дворцовом саду. Великая Княгиня путешествовала с большой свитой, и я часто бегал смотреть на них. На их наряды, поведение, занятия. Все было мне в новинку. Хотя я к ним не приближался… Прямого запрета не было, но вызывать гнев воительниц и стражниц не хотелось. Наказать меня могла любая, несмотря на мой высокий род. Так вот. Однажды я увидел девочку, которая свободно гуляла по саду. То, что она была не местная я сразу понял по одежде и некоторой свободе движений. Девочки в Оазисе к этому возрасту, а ей было года четыре, уже обзаводятся презрительным выражением лица и резкостью в обращении с мужчинами. Но поскольку она ушла уже далеко от гостевого сектора, и поблизости никого не наблюдалось, я решил за ней проследить, чтобы в случае чего помочь вернуться. Может, заслужил бы похвалу. К самой девочке я не приближался. Мне было запрещено с ними самостоятельно заговаривать. Но вдруг она бы сама попросила помощи. Она шла, спокойно оглядывая все вокруг, иногда замирала, словно что-то привлекало ее внимание, а я тихонько крался следом, пока не услышал:

– Эй, мальчик! Вылезай! Что ты за мной идешь?

Мне пришлось вылезти из кустов, и я встал перед ней как меня учили, уставившись в гравий дорожки.

– Эй!
– она меня потрясла за руку.
– Ты чего такой надутый? С тобой никто не дружит что ли?
– Дружить с женщиной! Да если бы я только посмел задумываться о таком, меня бы мать собственноручно высекла.
– Ну, посмотри же на меня!

И я поднял глаза. Она смотрела на меня с любопытством. Две светлые косички торчали в разные стороны. Серые глаза задорно блестели. И во взгляде не было никакого превосходства свойственного женщинам. Я настороженно молчал, не зная чего от нее еще ждать.

– Мальчик, а что ты умеешь?

– В смысле?

– Ну, вот я в игрушки все уже переиграла, мне не хочется еще в них играть. Ты сделаешь сказку?

Я не знал, чего она от меня ждет. Но решил ее удивить. Как раз в тот момент я практиковался в мелочах. Взмах рукой и вокруг нее закружились лепестки цветов, а на одну из косичек села большая бабочка. Пока лепестки не осели, я пригнулся к ее ногам и протянул от земли еще одно заклинание, добавил коктейль ароматов пустыни, немножко зноя, немножко прохлады, немного яркого неба, и теперь лепестки и воздушные потоки повторяли движения девочки. И она задорно смеясь, стояла поднимая то одну, то другую ногу, махая руками и то и дело заглядывая себе за спину.