Сухой щелчок пальцами. И мой воздушный вихрь сломался и осел на землю пылью. Я почти сразу понял, что произошло, и опустил голову, ожидая неминуемого наказания.

– Что ты здесь делаешь? И почему посмел заговорить с нашей гостьей?
– голос матери был сух и требователен.

– Я не хотел ничего плохого. Я думал проводить ее в гостевой сектор.

– Девочка! Он был вежлив с тобой?

Девочка же, которая, видимо, еще пыталась понять куда пропали бабочки и лепестки, ответила не сразу.

– А где сказка?

– Пойдем, я провожу тебя!
– мать взяла девочку за руку.
– Там дальше будет сказка. А ты Тульчинизз вернись к отцу. Там поговорим.

Вечером мать собственноручно лишила меня способностей, потому что несанкционированное использование магии во дворце Правительницы могло плохо сказаться на ее карьере. А еще через неделю, после того как мне исполнилось семь лет, меня отвезли в Оазис. Девочку я больше не видел, и ни кто она, ни как ее зовут, я не знаю. Но сегодня, на балконе, глядя на эту всадницу, я почувствовал, что это она.
– Совсем тихо закончил Тульчинизз.
– В Оазисе сначала мне было плохо. Потому что без магии я чувствовал себя как без рук. И дело даже не в бытовых заклинаниях, а в том, что меня как будто лишили какого-то жизненно важного органа, который помогал мне воспринимать мир. Я долго пытался описать для себя эти ощущения, это все равно, что ослепнуть или оглохнуть. Постепенно я привык, сначала нашел утешение в книгах, у них своя природа, ну а потом познакомился с вами…

– Ты никогда не рассказывал… - начал Кольдранаак и осекся.

Я тоже не знал, что сказать. Мы с Колем находились под впечатлением от его рассказа. На лице Коля было мечтательное выражение, он всегда любил сказки, а я думал о том, как несправедлива к нам жизнь. Тульчинизз обладал даром, но его лишили возможности его использовать, и совершенно неизвестно, сможет ли он еще когда-нибудь творить свое волшебство. Мы сидели и предавались своим мыслям, пока в глубине сада не появилась она.

***

Пока я шла я думала про испытания в Оазисе.

Испытания в Оазисе проходили все женщины, прибывающие сюда за мужьями, просто в зависимости от личного обаяния и возможностей, а также положения того, на кого претендовали, они варьировались по степени сложности и количеству.

По информации, полученной от папы и добрых советчиков из аэртской разведки, испытаний обычно было четыре, для того, чтобы оценить потенциальную жену с различных сторон: контактные бои для проверки силы и ловкости, танцы - гибкости и изящества, стихосложение в качестве проверки ясности и гибкости ума, и волшебство как проверка уровня дара.

Для меня проблемными, безусловно, должны были стать первое и последнее. Но в первом случае я планировала полагаться на ловкость, ну или в идеале устроить какое-нибудь состязание по метанию чего-либо. А вот что делать с даром я пока так и не придумала. Может быть, придется договариваться с наставницами на месте. Они же должны знать об ограниченных возможностях полукровок.

Мужчин-драконов могли брать в мужья жительницы других государств, потому что тогда в свою очередь женщины-драконы имели возможность легально разбавлять кровь с помощью человеческих мужчин. Только так драконы не вырождались. Существовали схемы наследования драконьей крови, дара и способности к полетам. А общие правила заимствования мужчин были закреплены в ‘Хартии о замужестве’, подписанной главами трех государств: Тхара, Дагайры и Аэрты. Харитту такие мелочи не интересовали. Вольники они и есть вольники. Ведут себя как хотят.

***

Княжна, как мы ее про себя окрестили, хотя ничего не знали о ее происхождении, была собрана и сосредоточена. Поэтому, несмотря на все наши планы, нам не удалось привлечь к себе ее внимание. Она просто пролетела мимо нашей беседки, вильнув пушистой косой. А мы не могли ее остановить, потому что нам было запрещено первыми заговаривать с женщинами. Кольдранаак и Тульчинизз один мрачнее другого так и сидели, как будто не зная, что делать дальше, хотя оба уже понимали, что ловить нечего. Если княжна так целеустремленна, что даже не смотрит по сторонам, то вряд ли она испросит у наставниц сутки ‘на подумать’, и поэтому смотрины, скорее всего, будут уже вечером. А потом и испытания…

Я оказался прав и к вечеру нам с Колем было предписано нарядиться и явится в танцевальный класс для проведения смотрин. Время до смотрин Тульчинизз провел у меня в башне, потому что выслушивать откровения и излияния Кольдранаака был не в состоянии.

Я не знаю, попала в сердце Туля стрела бога любви, или его таки цапнула песчаная муха, но девушка, приехавшая в Оазис утром, заняла прочное место в его мыслях. А я был почти уверен, что Тульчинизз уже определился со своим этим ‘сам не знаю, чего хочу’. Проблема была в том, что она про него даже не узнает.

Пока мы шли в танцевальный класс, Кольдранаак хранил гордое молчание, то и дело поглядывая на нас, как будто мы без него обсуждали сокровенные тайны и с ним специально не поделились. Я не лез к нему, потому что знал, что он все равно долго дуться не будет. А Тульчиниззу вообще было не до этого. Он сегодня был непривычно нервный, и я был почти уверен, что он, проводив нас в класс, не вернется в башню, а дождется у дверей окончания этого занимательного вечера. Наверное, у нас по жизни было слишком мало развлечений.