Июльская жара всегда воспринималась Арсением как обычное состояние лета. Он не понимал, когда знакомые или соседи начинали жаловаться на сухую и жаркую погоду, кляня ее почем зря. Для него летняя жара всегда ассоциировалась с каникулами, а главное – с возможностью отдаться без оглядки любимому занятию – чтению фантастики.

В эти июльские дни он читал роман Георгия Мартынова «Каллисто». История прилетевших на Землю жителей далекой планеты Каллисто, принадлежащей звезде Сириус из созвездия Большого Пса, настолько потрясла Арсения, что он читал книгу, как путник пьет воду в пустыне – по глотку: прочитает две-три страницы в прохладе сеней, на матрасе, и бежит во двор, под жгучие лучи солнца. Пять минут на жаре – и ты уже потный! Ведро воды из колодца на голову – и вперед, к захватывающему воображение чтению. Еще две-три странички, и снова во двор…

Чья-то рука легла на плечо.

Арсений Васильевич встрепенулся, вскидывая голову, узнал дочь, виновато улыбнулся:

– Извини, Мариш, вздремнул немного. Который час?

– Двенадцать.

– Максим не звонил?

– Нет. У меня плохое предчувствие, папа. Если он обещал позвонить и не сделал этого, значит, что-то случилось.

Арсений Васильевич с интересом посмотрел на взволнованное лицо дочери:

– Ты его любишь?

Марина покраснела, отвернулась:

– Не знаю… он мне нравится… и Стеша к нему хорошо относится.

– Так в чем же дело? Выходи за него. Или он не предлагал тебе семейной жизни?

– Предлагал… Максим говорит, что любит меня… а я сомневаюсь.

– Зря, по-моему, он решительный и смелый мужик, за ним ты будешь как за каменной стеной.

– Он же чекист…

– Ну и что? Разве работа определяет характер и путь человека? Это как раз человек вносит в работу свое отношение к ней и к людям, оживляет ее. Главное, чтобы это отношение было добрым. Максим жесткий человек, но вполне адекватный, он не обидит напрасно.

– Почему же он не помог тебе, когда ты лежал в их клинике? Почему разрешил ставить на тебе опыты?

– Никто на мне не ставил никаких опытов, – поморщился Арсений Васильевич; в этом утверждении он не был уверен на все сто процентов, но волновать дочь не хотел. – И он к моей… гм-гм, болезни не имеет никакого отношения. Он сделал свое дело, привез в Москву, а дальше я находился под опекой специалистов другого подразделения ФСБ.

– Все равно он мог бы поинтересоваться, что случилось, и помочь тебе.

– Если бы он не вызволил меня оттуда, кстати, не испугавшись ответственности, мы бы с тобой сейчас не разговаривали.

Марина опустила голову:

– Да, наверное… – Она встала, направилась к выходу из гостиной. – Я сварю кофе.

Арсений Васильевич покачал головой, глядя ей вслед.

Ночь после ухода майора они провели беспокойно, ожидая каких-то негативных последствий побега из клиники. Проснулись рано и стали ждать известий от Максима. Но он не позвонил ни в девять, ни в десять, ни в одиннадцать часов утра, и неудивительно, что у Марины начали сдавать нервы. Она любила Разина, это было видно невооруженным глазом, хотя и не хотела в этом признаваться ни отцу, ни самой себе.

Марина принесла кофе, села напротив. Она постаралась успокоиться, и лицо у нее было бесстрастным, разве что чуть бледнее обычного.

– Что будем делать, папа? Может, поедем в Родомль, к Стеше? Максим же советовал уехать.

– Я тоже об этом думаю, и вот что… – Арсений Васильевич запнулся, почувствовав укол тревоги.

И тотчас же зазвонил телефон.

Оба посмотрели друг на друга, потом Марина вспорхнула с дивана и метнулась к телефону, сорвала трубку:

– Алло!

– Марина, немедленно уходите! – раздался в трубке необычно глухой голос Максима. – Слышишь?

– Где ты?! Что с тобой?!

– Я вас найду! Только уходите… – Голос Максима исчез, в трубке заиграли гудки отбоя.

А Марине показалось, что из трубки выглянул чей-то глаз, подмигнул ей издевательски и скрылся. Она растерянно посмотрела на приблизившегося отца:

– Максим…

– Что он сказал?

– Уходите… я вас найду… и все.

– Значит, надо уходить. – Арсений Васильевич расправил плечи, преодолевая нежелание куда-то ехать и вообще что-то делать. – Собирайся.

Сам он был уже практически собран, все его вещи находились в Жуковском, однако ехать туда не советовал Максим, и Гольцов решил последовать совету, так как понимал, что его там и в самом деле может ждать засада: если не киллеров Системы, то сотрудников ФСБ. Что же случилось там, на работе у майора? Почему он так категоричен? Его арестовали? Поместили в следственный изолятор?

Арсений Васильевич закрыл глаза, сосредоточился на вхождении в общее энергоинформационное поле Земли, но не пошел дальше привычным путем – к трансперсональному каналу, связывающему его с миром Карипазима, а «свернул в сторону», попытался найти в общем кипящем «ментальном» поле человечества знакомую личност ь.

На мгновение голову пронзила колючка… нет, не боли, а очень странного ощущения: словно пчела ужалила, но незлобно, а как бы укоряюще, с сожалением. Хотя и это сравнение нельзя было считать удачным. Для объяснения феномена просто не хватало слов. При этом Арсений Васильевич отчетливо понимал свой организм, ставший по сути непрерывным потоком воспринимаемой и передаваемой информации. Да и внутренний голос, представлявший собой часть психики, часть душевного пространства, осознавшую запасы полученной извне информации, утверждал, что человек вообще является сыном огромной экосистемы под названием Природа и отражает в своем организме информационно-полевую сущность Вселенной, ее глобальную фрактальную конструкцию. А своему внутреннему голосу Арсений Васильевич верил безоговорочно.