Что-то произошло с головой: она превратилась в объемную световую медузу, пронзившую нитями-щупальцами весь околоземной космос. На миг потрясающая глубина всей этой сложной структуры раскрылась перед ним. Он уловил знакомые световые и цветовые комбинации, хотел было подсоединиться к ним, но тут же провалился в черную яму без дна и стен…

…брызнул свет в глаза!

Кто-то дотронулся до плеча.

– Пап, ты что? – раздался испуганный голос дочери. – Что с тобой?

Зрение восстановилось.

Он стоял в прихожей, прислонясь к косяку входной двери, чувствуя непривычную тяжесть тела и сдавливающую сознание п л о т ь головы. Улыбнулся смущенно, отвечая на взгляд Марины:

– Все в порядке, Мариш, я просто задумался. И Максим прав, мы с тобой не должны здесь оставаться. Он сейчас находится где-то в Бескудникове, в темном помещении…

– Что с ним?!

– Ничего особенного, его заперли… очевидно, начальство не простило его поступка. Однако он чувствует себя бодро и намерен защищаться.

– Откуда ты знаешь?

– От верблюда, – подмигнул дочери Арсений Васильевич. – Почувствовал.

– Странно.

– Что?

– Раньше ты не отличался такой чувствительностью.

– То было раньше, а теперь я… другой.

– Ты стал очень скрытным, папа, ничего не рассказываешь, не делишься своими проблемами, как прежде. Почему тебя забрали в клинику ФСБ? Чем ты их достал? Может, ты работаешь на иностранное государство? Или ведешь подрывную деятельность?

Арсений Васильевич невольно засмеялся:

– Не веду, успокойся, и на иностранное государство не работаю. Просто я приобрел некие… м-м, неординарные способности, а в ФСБ есть отдел, который изучает подобные вещи.

– Максим мне говорил, что ты якобы экстрасенс, но я не поверила.

– Не экстрасенс, хотя могу кое-что, залечивать раны, к примеру… – Увидев круглые глаза дочери, Арсений Васильевич спохватился, что ляпнул лишнее, успокаивающе погладил ее по руке. – Мы еще поговорим на эту тему. Ты готова?

Марина не успела ответить.

Зазвонил дверной звонок. Потом дверь содрогнулась от нескольких ударов кулаком, из коридора донесся мужской голос:

– Откройте, милиция!

Марина побледнела, беспомощно посмотрела на отца:

– Что делать?!

Арсений Васильевич напрягся, усилием воли возвращаясь в состояние просветлени я. Проговорил сквозь зубы:

– Это не милиция.

– А кто?!

– Они проследили звонок Максима… надо было сразу уходить.

– Спрячься в спальне!

– Это ничего не даст…

– А вдруг ты ошибаешься, и это все-таки милиция? Я скажу, что одна дома…

Новый звонок, удары в дверь, голос:

– Откройте, гражданка Гольцова, мы знаем, что вы дома!

– Прячься же!

Арсений Васильевич перестал колебаться, сжал руку дочери:

– Попробуй убедить их, что я уже ушел.

Скрылся в спальне, оглядывая интерьер комнаты: кровать, платяной шкаф, трюмо, комод, дверь на балкон… дверь на балкон! Ну конечно!

Он задернул шторы, прислушиваясь к звукам, доносившимся из-за двери: там раздавались резкие мужские голоса, шаги, голос дочери, утверждавшей, что она одна, и требующей от гостей не проходить в зал в грязной обуви, – открыл дверь на балкон. Елки-палки – одиннадцатый этаж! Не спрыгнешь в сад и не убежишь!

Сзади послышался скрип открываемой двери, кто-то вошел в спальню, ощутимо недобрый и опасный.

Молния энергетического разряда пронзила тело Арсения Васильевича, заставила вибрировать и перенастраиваться всю нервную систему.

Черта с два я вам дамся! – вдруг разозлился он. Не на того напали! Маринка выкрутится как-нибудь, а мне возвращаться в клинику не резон.

Арсений Васильевич примерился и перемахнул через перила балкона, повис на руках, раскачался, спрыгнул на балкон десятого этажа. Притаился, вжавшись спиной в запертую балконную дверь.

Наверху послышался звук открываемой двери, кто-то глянул с балкона вниз, перегнулся через перила, пытаясь заглянуть на нижний балкон, но увидеть беглеца не смог, перила были слишком высокими. Раздался энергичный мат, мимо пролетел окурок, рассыпая искры. Стук двери.

Арсений Васильевич подождал секунду, затем снова перемахнул через перила балкона, чувствуя во всем теле пульсацию силы и бодрости, как в молодые годы. Качнулся на руках, спрыгнул на пол балкона девятого этажа.

Мало, оценил его подвиг внутренний голос. Пока есть возможность, надо спускаться ниже.