Словом, простофиля приехал на улицу Дез-Орм в самом радужном настроении. Нотариус, покупательница, свидетели и Лезорн уже ожидали его; купчую прочли и подписали, и верный управитель положил в карман двадцать тысяч франков, — за эту цену был продан особняк. Старая ханжа напомнила, что ей желательно получить обратно пять тысяч, которые она ему раньше ссудила.

— А что же вы их сами не удержали? — спросил Лезорн. — Теперь шалишь! Разве я фофан?

— Что вы сказали? — переспросила старуха, ничего не поняв.

— Это по-арабски. Я отбывал солдатчину в Алжире… Так называют там людей, которым нельзя доверять. Я скоро верну вам эти деньги.

— О, мне не к спеху! Не все ли равно, сегодня или завтра я их получу?

— Вот и отлично! А пока пообедаем.

Все уселись за стол.

— Меня удивляет, — заметил нотариус, — что вы, Бродар, были коммунаром. Впрочем, кого грех не попутает?

— Гм… — проговорил Лезорн. — Действительно…

— Совершенно верно, — подтвердила покупательница. — Но вы совсем не такой, какими я представляла себе коммунаров.

Лезорн приосанился.

— Такие, как я — редкость!

— О да! — произнес один из свидетелей. — Вы совсем не похожи на этих свирепых пришельцев из Новой Каледонии.

— За здоровье таких милых людей, как вы! — провозгласила старая ханжа. — Вы не то, что другие приверженцы Коммуны: меня пугают их зверские лица.

Лезорн поправил галстук и выпятил грудь: чем не добропорядочный буржуа?

— Еще по рюмке вина, пока не переменили блюда! — предложил он.

Обед был хорошо приготовлен, гости ели с аппетитом. Два крестьянина, превращенные в официантов, прислуживали за столом и всех потешали. Все ели, пили, обменивались пошлыми любезностями и остротами, от которых взревел бы даже осел. Время текло, но никто не поднимался из-за стола. Вдруг раздался властный стук в дверь.

— Именем закона, отворите!

Изумленные гости увидели Олимпию и Амели, еще бледных после болезни (спасенные долго хворали). Их сопровождало несколько представителей правосудия.

— Жак Бродар, вы арестованы! — возгласил полицейский комиссар.

Но Жака Бродара, то есть Лезорна, и след простыл: сохранив присутствие духа, он выпрыгнул в окно нижнего этажа, успев накинуть синюю блузу и надеть фуражку. Деньги он из предусмотрительности всегда носил с собой.

— Задержать его! — распорядился комиссар.

— На нем коричневый сюртук, — добавил один из полицейских, узнав у ошеломленных гостей, как был одет мнимый Бродар.

Олимпия и Амели смотрели, как обшаривали весь дом в поисках управителя; простофиля-аббат беспрерывно крестился, думая, что все это — бесовское наваждение; старая святоша-покупательница закрыла лицо руками; нотариус и свидетели переговаривались с полицейскими, а лакеи глазели на все, разинув рты.

Бродар обвинялся в покушении на убийство обеих женщин, а также в том, что выманил у Олимпии доверенность с неограниченными полномочиями.

— Вот и верь после этого коммунарам! — фыркал старичок, пять минут назад осыпавший Лезорна похвалами.

Олимпия не очень огорчилась, что дом оказался пустым: ведь у нее еще оставалось, по словам нотариуса, имения в Оверни. Раньше у нее и этого не было; не так уж она пострадала. Ей стало в вчуже даже жаль Бродара.

— Как он изменился, однако! — заметила она, обращаясь к Амели.

— Быть может, он сошел с ума? — предположила та.

Подруги были довольны, что преступник сбежал, и даже попытались сбить полицию со следа, заявив, что в доме есть тайники и Бродар, наверное, где-нибудь прячется.

Несколько любопытных вошли вслед за полицейскими; им разрешили присутствовать при обыске, надеясь получить от них полезные сведения. Так как думали, что мнимый Бродар скрывается в доме, то у всех выходов была поставлена стража.

Когда безуспешные поиски подходили к концу, какой-то никем не замеченный раньше мальчик принялся оживленно жестикулировать, стараясь что-то объяснить. За спиной у него висела нищенская сума, а на груди — дощечка с надписью:

Он делал знаки, словно зажигает фонарь, и полицейский комиссар догадался:

— Преступник в подвале! Спустимся вниз.

«Зачем этот оборвыш лезет не в свое дело?» — подумали Олимпия и Амели.

Мальчик, идя впереди, указывал дорогу. Он видел, что ведутся какие-то розыски, и понял, что ищут Розу. Так как он не знал, где находится дверь в подвал, то вышел наружу, подбежал к окошку и прильнул к нему, как в тот вечер, когда Лезорн зарывал труп своей жертвы. Все заглянули в подвал, но их ждало разочарование: там никого не было.