— Тем лучше! — ответил Гренюш, с аппетитом поглощая пищу, принесенную дядюшкой Гийомом.

— Хотите еще? — предложил тот.

— Не откажусь; мне ведь редко приходилось наедаться досыта. И к тому же это развлекает, когда нечего делать; ведь я не мыслитель.

— Вам здесь скучно?

— Право же нет! Ведь и спать вволю мне приходилось на своем веку не очень-то часто. Я всегда кого-нибудь выслеживал, чтобы добыть себе на пропитание, или, наоборот, выслеживали меня… Так что я не прочь и отдохнуть немножко.

— Вы попали в самую точку, — заметил дядюшка Гийом. — Все беды — оттого, что тысячи людей работают, чрезмерно напрягая силы, и никогда не могут ни наесться досыта, ни выспаться вволю, в то время как кучка бездельников так пресыщается всеми благами жизни, что чувствует к ним отвращение…

Сын гильотинированного сел на своего любимого конька. Он разъяснил Гренюшу социальный вопрос, рассказывая о том, что его слушатель испытывал на собственной шкуре.

— Это верно!.. — сказал бывший бродяга, задумавшись.

Дядюшка Гийом решил не спускать с аббата глаз и добиться того, чтобы он запутался в собственных сетях. Пришло время смотреть в оба! Отныне аббату не удавалось заглянуть украдкой ни на кухню, ни в буфет; всю провизию запирали, и Филиппи ни до чего не мог дотронуться без ведома бывшего тряпичника.

— Вы доверяете мне? — спросил последний у Моннуара.

— Да, разумеется.

— Тогда не ешьте за ужином те кушанья, на которые я укажу взглядом. Вам грозит смертельная опасность. Молчите и будьте внимательны!

Граф обещал это сделать.

В тот день Филиппи с особым рвением давал урок итальянского языка. Малыш был тоже чрезвычайно прилежен.

— Знаешь ли, — заметил аббат, — у тебя есть способности, ты мог бы далеко пойти.

— А разве я не пойду далеко? Почему вы говорите: «мог бы»? — спросил шалун с невинным видом.

Филиппи изменился в лице, но достойного священнослужителя волновала вовсе не жалость, а боязнь, что его поймают с поличным, если он будет действовать недостаточно быстро или же если черное дело, задуманное им, провалится.

Ловушка, устроенная дядюшкой Гийомом, была очень проста: он нажарил целое блюдо грибов, чтобы дать аббату удобный случай всыпать туда яду. Можно было биться об заклад, что преступник остановит свой выбор на таком кушанье, которому можно будет потом приписать действие отравы (Девис-Рот нашел бы, что этот случай чересчур удобен, и поискал бы другого). Филиппи совершал свои преступления, дрожа от страха, и попался в западню.

На кухне никого не было; аббат прокрался туда и огляделся. Обед был уже готов; он состоял из двух блюд — салата и грибов. Отравитель удовлетворенно улыбнулся. Дядюшка Гийом, спрятавшись за дверью, наблюдал за ним. Волнуясь все больше и больше, делая одну оплошность за другой, Филипп сунул полуопорожненную склянку в карман.

Все шло именно так, как предполагал тряпичник. Ему даже не понадобилось делать знаки старому графу: воспользовавшись уходом аббата, который поднялся в свою комнату, дядюшка Гийом подал другое блюдо с грибами. Можно было обедать без опасений.

Почтенный наставник отправился укладывать вещи, которые собирался, удирая, захватить с собой; когда он вернулся, все уже сидели за столом.

— Милости просим, господин Микаэли, — пригласил Моннуар. — Эти грибы превосходны!

Все трое — и старики и ребенок — уже положили себе по изрядной порции. Аббат вздрогнул. Он не подумал о том, что ему придется участвовать в трапезе наравне с хозяевами… Поистине он был преступником мелкотравчатым (Девис-Рот, не колеблясь, разделил бы обед с обреченным им на смерть, лишь бы церковь не обвинили в присвоении наследства обманным путем). Сославшись на недомогание, Филиппи положил себе лишь несколько листочков салата, испуганно поглядывая на сотрапезников.

— Позвольте спросить вас как химика, — обратился к нему дядюшка Гийом, вторично наполняя свою тарелку, — не ядовиты ли эти грибы? В состоянии ли ваша наука узнать это?

Старый граф, видя, что ему не делают никаких знаков, решил, что подозрения его друга не оправдались, и был очень доволен.

— Скажите, господин Микаэли, — спросил мальчуган, — кто приготовляет отраву для крыс? Химики?

Бледный как смерть «учитель» выскочил из-за стола.

— Извините, — пробормотал он, — мне что-то нездоровится. Пойду глотну свежего воздуха!

И он торопливо вышел, не заметив, что дядюшка Гийом следует за ним по пятам.

— На Лионский вокзал! — крикнул аббат кучеру первого попавшегося фиакра.

— На Лионский вокзал! — повторил бывший тряпичник другому кучеру.

Оба экипажа прибыли на вокзал одновременно. Филиппи устремился к расписанию поездов, а дядюшка Гийом разыскал жандармов.

— Вот убийца: он пытался отравить трех человек! — заявил он, указывая на аббата.

Жандарм засмеялся ему в лицо: Филиппи был хорошо знаком, а обвинитель был на вид весьма неказист. Второй жандарм поступил иначе.