Иуда с Нахумом и Марией поднимаются по деревянной лестнице в верхнюю комнату. Иисус лежит на кушетке, заложив руки за голову, и смотрит в потолок. При их появлении он садится и вопросительно смотрит на Иуду.

– Синедрион ищет некоего Иисуса из Назарета, - без эмоций сообщает тот. - Объявлено на рынке и у дворца Хасмонеев и обещано вознаграждение: тридцать шекелей. Тебя ищут.

– Недолго им искать.

– Вернемся в Храм?

– Нет.

– Что же будем делать?

– Ты готов что-то делать?

– Я иду с тобой. Для меня ничто не изменилось со дня нашего разговора на таможне, - Иуде кажется, что Иисус в нем усомнился. - Я готов к любой жертве.

– К жертве?

– Да, - подтверждает он.
– Я готов уйти с тобой.

– Хорошо,- очень серьезно произносит Иисус.
– Я скажу, что делать, когда решу.

Марию этот разговор пугает. Она поняла лишь то, что Иисус объявлен в розыск, но ей и этого достаточно. Что же теперь? Ведь ему придется скрываться от врагов. Возьмет ли он ее с собою? Она тоже готова на любые жертвы. Она тоже хочет уйти с ним, куда бы он ни пошел.

Иуда хладнокровно отдает распоряжения Нахуму.

– Принеси еще светильников. И приготовь воду для омовения.

– Я принесу, - вызывается Мария и бросает взгляд на Иисуса.
– Тебе что-нибудь принести?.. Учитель, - его имя не выговаривается у нее.

Нахум это замечает и укоризненно качает головой.

– Нет, спасибо, - отвечает Иисус.

Сбегая по лестнице, Мария твердит про себя: “Иисус, Иисус, Иисус”. Она должна назвать его по имени. Это как заклинание, которым открывают запретные двери. Она должна назвать его по имени. Тогда все изменится. Она возвращается с двумя светильниками и передает их Нахуму. Иуда вышел уже, но Иисус по-прежнему сидит на кушетке и смотрит в пол. Она опять сбегает вниз и возвращается с тазом и кувшином для омовения. Нахум смотрит на нее со значением и специально уходит в дальний угол, где сложены горой матрацы и одеяла. Пока она набирается смелости, Иисус решает, что он мешает убранству комнаты, решительно встает и выходит. Мария догоняет его на лестнице и выпаливает:

– Я слышала ваш разговор с Иудой. Вы говорили, что куда-то хотите уйти. Можно мне пойти с тобой?

Иисус осмысляет ее слова и сочувственно улыбается.

– Куда я иду, ты не можешь идти.

– Почему?

– Говорю тебе, Мария: и ты придешь туда, но не сейчас.

– Когда?

– Не знаешь, о чем спрашиваешь. Позже, Мария. Когда приблизится к тебе Царство Небесное.

– Я тоже готова на любую жертву!
– это произносится ею как признание в любви, и Мария смотрит в глаза Иисусу.

Он встречает этот взгляд и отвечает ей со вздохом:

– Опять жертвы. Не нужны мне жертвы, милая. Я не бог, чтобы принимать жертвы.

– А как мне приблизиться к Царству Небесному?

– Оно само придет. Ты жди.

– Я буду ждать.

– Живи, Мария. И жди.

Лестница кончается, и они расходятся. Она так и не назвала его по имени. Мария решает, что обязательно сделает это завтра. Не нужно спешить. Поспешающий торопит смерть. Завтра она скажет ему: “Иисус, ты мой ангел и бог, я бесконечно преданна тебе и готова ждать, как ждут милости божьей, - всю жизнь. Мой Иисус”.

Ближе к сумеркам этого черного четверга все мужчины поднимаются в верхнюю комнату на тайную вечерю. Флигель чисто убран, застелен циновками и половиками. На длинном столе стоят серебряные блюда с традиционными пасхальными кушаньями, лежит хлеб из неквашенного теста. Лук и полынь, фрукты и вино. Пять светильников горят по всему пространству помещения. Ученики входят из темноты в эту желтую, апельсиновую мякоть комнаты поочередно, снимая сандалии на пороге, и рассаживаются вокруг стола согласно чину: во главе стола - Иисус, от него слева садятся Иуда и Матфей, справа - Иоанн с Иаковым. На противоположной стороне лицом к Иисусу располагается Петр. Андрей с Симоном и три ессея составляют его ряд.

Нахум с Марией устраиваются в глубине сада на излюбленном месте старика, откуда виден дом, весь двор и ворота. Сверху сквозь молодую листву видны громадные башни дворца Ирода. На самой высокой башне Фазаила зажгли огни в знак того, что царь Антипа прибыл в Иерусалим.

В верхней комнате ученики сидят за столом, уставленным снедью, и сознают, что Иуда был опять прав: у них просто зверский аппетит. Им хочется заесть все тревоги дня ягнятиной и десертом. Иисус встает из-за стола и направляется в угол комнаты. Он торжественно наливает воду в медный таз и подвязывается длинным холщовым полотенцем, как низший слуга в доме или раб-банник. Давно уже привыкшие к странностям своего вождя, ученики безмолвно наблюдают за этим самоунижением Мессии.

Омовение ног Иисус начинает со своей таможенной команды. Идя от двери, он ставит таз перед Матфеем. Мытарь мгновенно вспоминает сцену, в которой Мария омывала ноги Иисуса и утирала их своими волосами, не имея полотенца. Происходящая ныне сцена полна еще большего символизма. Процедура проходит в полной тишине. Следующим свою искалеченную ногу ставит в таз Иуда, пытливо вглядываясь в холодно-умиротворенное лицо Иисуса. Иоанн принимает оказанную ему честь со слезами на глазах. Он прощает возлюбленному учителю все его упреки, которые до сих пор считал незаслуженными. Возможно, в этом и заключается смысл его поступка - это обряд примирения учителя с учениками? Покончив с этим рядом, Иисус выплескивает воду из таза с лестницы во двор, вновь наполняет его и переходит на другую сторону. Молодые ессеи смущенно и растерянно принимают его милость. Ни в Кумране, ни с Иохонаном такое было невозможно вообразить. Иерархия всегда свята. Вожди создают ее, а не ломают. Господа не моют ноги своим рабам, пастыри не прислуживают своим овцам. Этот акт анархизма вызывает у них недоумение. Когда очередь доходит до Петра, он упрямится.