Пилат жестом приказывает Иисусу отойти на несколько шагов и встает навстречу жене по древнему римскому обычаю. Кодекс джентльмена в европейскую культуру привнесли именно римляне. Рим начал свою историю с шайки разбойников. Эти мужчины были готовы драться со всеми за место на земле, но чтобы сохранить себя во времени, им нужны были женщины - это стратегическое оружие древности. Только женщины могли продлить род воинов. Шайка разбойников напала на соседний город Сабин. Оттуда они тащили не золото или съестные припасы, но только женщин. Сабиняне стали готовиться к войне. Но римляне не хотели убивать отцов и братьев своих новых жен. Они поклялись им чтить их дочерей и сестер, как богинь. Всякого, кто оскорбит одну из них, они убьют сами. Племена породнились, избежав взаимного истребления, а римские женщины с тех пор приобрели чрезвычайные права.

Прокула с улыбкой приближается к мужу. Она бросает мимолетный взгляд на узника, видит его глаза и отворачивается поспешнее, чем ей позволяет статус высокопоставленной дамы. Так бессознательно и поспешно люди отворачиваются от мерзкого насекомого, от зияющей раны или от страшного чудовища. Человек не хочет видеть всего, чего не должно быть в его мире. Прокула быстро справляется с собою, еще не понимая, что заставило ее отвернуться от этого человека, и с улыбкой подходит к мраморному столу, где ее стоя встречает Пилат. Она поднимает с пола щенка и показывает ему этот белый шар, из которого выглядывают два черных глаза и нос.

– Посмотри, какой милый! - восхищенно произносит она.

Пилат вежливо смотрит на клубок шерсти, но не прикасается к нему.

– Ирод Антипа прислал мне его в подарок с сопроводительным письмом. Он сообщает, что эту породу разводят только для парфянских царей. Эти собаки охраняют их покои.

– Да, я видел их, - скучно соглашается он. – Эти псы вырастают почти до размеров осла и становятся невыносимы в доме.

– Неужели? Он будет такой огромный?
– она с недоверием смотрит на крохотный комок в своих руках. - Что ж, значит, у меня окажется сильный и надежный страж.

– Я уверен, Антипа надеется, что эта зверюга когда-нибудь перегрызет мне горло, - насмешливо замечает Пилат и щелкает щенка по носу. Тот жалобно фыркает.

– Перестань, - сердится женщина. - Он - прелесть. Я должна отблагодарить Антипу. Что бы мне послать ему в ответ?

– У меня допрос, - вежливо напоминает он жене, давая понять, что его не интересуют подарки.

– Я вижу. В чем вина этого человек?

Пилат кривится так, будто хлебнул прокисшего вина.

– В том, что он не человек.

Прокула с недоверчивым удивлением оборачивается в сторону Иисуса, встречает его взгляд и опять не выдерживает его.

– Он не похож на безумца, - неуверенно заявляет она.

– Да! Но на дурака и шарлатана он тоже не похож.

– Хотя что-то безумное в нем есть. Что ты с ним сделаешь?

Прокуратора этот вопрос удивляет.

– Отчего это тебя заботит?

– Лицо этого варвара, - она подбирает выражение, достойное ее статуса, - лицо это варвара меня тревожит…

– Почему?

– Не знаю. Я что-то чувствую. У него какие-то пронзительные глаза. Эти восточные люди иногда оказываются могущественными магами.

– Ты думаешь, он – маг?

– В нем что-то есть.

– Он утверждает, что его царство на небе.

– На небе или под землей, но таким людям иногда покровительствуют высшие силы. Их лучше не гневить. Недаром мне ночью снились кошмары.

– Я тоже плохо спал.

– Вот видишь!

– Это здешний воздух, - отмахивается от ее догадок Пилат. - И что мне с ним делать? Я не могу отпускать преступников только потому, что тебя тревожат их лица.

– Он нарушил римский закон?

– Нет. В этом его не обвиняют.

– Тогда почему он здесь?

– Жрецы привели его, - отвечает Пилат, еще не понимая, куда она клонит, и видит ее ироничный взгляд.

– Жрецам понадобился римский прокуратор, чтобы казнить мага?

До сих пор он тщеславно полагал, что Синедрион пришел за его судом по естественным причинам, но теперь он задумывается. Иудеи вовсе не считают его суд высшим. Для них римский закон - насилие, ибо он не от их бога. Зачем же они пришли к нему?

– Я верну его им, - уверенно произносит он.

– Все жрецы - интриганы, включая наших авгуров,- одобрительно заключает Прокула.

Она передает щенка камергеру и уходит, не смотря больше в сторону узника. Пилат садится и жестом подзывает Иисуса. Звеня цепями, он подходит на несколько шагов к столу и останавливается.

– Объясни мне, как можно стоять перед судом, не имея врагов?

– Каждый сам себе выбирает врагов.

– Это верно. И ты никого себе не выбрал?

– У меня нет врагов.