– Мы готовы пойти с вами.

– Петр, туда, куда мы идем, не ходят ради одолжения.

– Вы меня не поняли, - смущается Петр, - я и не думал об одолжении.

– Просто прими решение, нужное тебе, а не другим. Не жертва нужна, а милость. К жертве человек принуждает себя, в милости он свободен. Подумайте до утра, если решите, приходите к дому Матфея.

– Да что тут думать!
– не выдерживает Андрей.
– Конечно, придем.

– Все же подумайте, - заключает Иисус.

Братья провожают со светильниками гостей на улицу. Пес тоже принимает в этом участие. На прощание Иоанн треплет свидетеля своей молитвы по голове. Тот лижет ему руку. Петр почтительно кланяется и благодарит своих гостей за оказанную им честь.

Четверо спутников возвращаются через весь город к таможне.

– Они придут, - уверенно заявляет Иоанн.

Никто ему не отвечает.

– Что-то кости мои разнылись, - говорит Иуда.
– Наверное, к дождю.

Пожалуй, это первая фраза, произнесенная им за вечер.

– Или к дальней дороге, - добавляет он.

– Если тебе трудно идти, возьми завтра осла, - дружески советует Иисус.

– В другой раз я так бы и сделал. Но этот путь я хочу пройти пешком,- с каким-то значением отвечает Иуда,

Иисус понимает его намек и кивает:

– Смотри сам.

Больше они не говорят.

Иоанн во второй и теперь уж точно в последний раз прощается с городом. В Царстве Небесном нет Капернаума! Вот харчевня с вывешенным полотнищем. Вот постоялый двор, где они с Иаковым арендовали коня у Закхея. Вот синагога, где благовествовал Иисус. Вот полуразрушенный амбар, возле которого их чуть не побили камнями. Вот огороды, среди которых плыл призрак Иаира и ушел к озеру. Вот и таможня, родная таможня.

Хмельной Матфей встречает их братскими объятиями. Он непременно хочет всех по очереди обнять и признаться каждому из них в любви. Юношей это забавляет.

– Сыны грома смеются над глупым мытарем, - пьяно восклицает он.
– Они думают, что Матфей напился. Но он не столько напился, сколько рад всех вас видеть. Какой гадкий вечер у меня был! Вот посмотрите, - он широким жестом, качаясь на нетвердых ногах, показывает на свое жилище.

Повсюду следы пиршества и опустошения. Весь вечер мытарь разорял свое гнездо, приобретая новых друзей. Он дарил, оставлял во временное пользование и продавал за гроши. Мебель, утварь, кухонная посуда, пряности, масло, вино - все пошло прахом, как после пожара или потопа. Только ему это не прошло даром. Он напился. Матфей обводит горьким взором свою голую трапезную и разводит руками.

– Осталось только дом поджечь!
– с угрюмым весельем заключает он.
– Но дом уже не мой. Закхей купил таможню.

Ему не столько жаль вещей, сколько неприятно вспоминать о хищнических наклонностях людей. Приятели и коллеги раздирали его имущество охотно и радостно, как стервятники - добычу. А уходя с нагруженными руками, рыскали глазами по углам: нельзя ли еще что-нибудь прихватить, ведь покойнику, то есть ставшему для них покойником Матфею, уже ничего не нужно. В конце концов, Матфей начал их выпроваживать. Кто-то из гостей, он уже не помнит - кто, пытался унести даже его медный семисвечник, не заботясь о том, что оставит таможенника впотьмах. Это особенно возмутило Матфея. Все эти годы он имел дело с неблагородными людьми. Но вот вернулись его истинные друзья - бескорыстные и внимательные. И у него есть для них подарки.

– Давайте выпьем!
– предлагает Матфей.
– Допьем, что осталось.

Иисус смотрит на него с мудрой проницательной улыбкой. Какой он великий философ! Какой прекрасный человек! Так и хочется его обнять. Иисус улыбается и уклоняется от повторных объятий.

– Успокойся, друг. И наливай чаши.

– Так и сделаем!

Всегда чистоплотный и даже брезгливый, он хватает кувшин и разливает вино во все подряд чаши, в чистые и нечистые, с недопитыми остатками, а затем широким жестом предлагает каждому выбрать понравившуюся. Иоанн, преодолевая фарисейское отвращение, выбирает ту, которая почище, и замечает, что учитель менее разборчив, чем он.

– Выпьем за тебя, Матфей!
– торжественно и серьезно произносит Иисус.
– Сегодня ты победил человека.

– Да уж, этот человек, - бормочет мытарь.
– Чтоб ему пусто было. – Он собирает воедино все свои чувства за этот гадкий вечер и с пьяной важностью произносит:- Учитель, я плюю на человека!

– За тебя, Матфей!
– дружно говорят юноши.

– За тебя! - кивает ему Иуда.

Мытарь опрокидывает в свой рот очередную, бесчестную за этот вечер чашу. Она затапливает последние верхушки его разума. Он неуверенно стоит на ногах и тупо смотрит в пол, пытаясь собрать свои мысли, которые разбегаются от него, как недавние гости, оставляя в пустом пространстве.

– Наш мытарь сегодня превзошел себя, - шутит Иуда.

Иисус говорит юношам:

– Отведите его до постели.

Братья подхватывают безропотного Матфея и уводят в спальню.

– Сможет ли он завтра идти?
– сомневается Иаков.
– Сколько же он выпил?

– Ничего, - уверенно заявляет Иоанн, вспоминая себя на свадьбе в Канне, - если будет совсем плохо, учитель даст ему чудесное лекарство. Вмиг выздоровеет.

Они укладывают мытаря в одежде и сандалиях, и он мгновенно засыпает в неудобной позе с вывернутыми руками. А вскоре все обитатели таможни отходят ко сну, перед дальней дорогой. Медный семисвечник, никем не задутый, горит всю ночь, нещадно пожирая фитили и освещая остатки пиршества и разорения в трапезной.