Захария пожимает плечами.

– Может быть, ты видел его в Назарете? Он из нашего города!- с гордостью сообщает Иоанн.

Садовник выражает на своем лице почтение к городу Назарету.

– Его зовут Иисус. Он сын плотника Иосифа.

Но он, кажется, недооценивает ту великую тайну, которую ему доверили. Если молодым господам угодно, пусть будет Иисус, сын плотника Иосифа из Назарета. Его равнодушие опять сердит Иоанна.

– Пойди в село и расскажи всем, что к ним пришел Мессия, и остановился в твоем доме. Понимаешь ты, какая честь тебе оказана?

– Благодарю, господин.

– Да не меня! Мессию благодари.

Садовник кивает головой.

– Иди, - смягчается Иоанн, - и разнеси благую весть.

Захария покорно уходит. Отчет закончен для него. Юноша печально смотрит ему вслед. Нет в этом человеке духа, одна только старая, засохшая душа. Он срывает с лозы молодой пятипалый лист, исчерченный прожилками, сминает карту жизни на нем и подносит его к лицу, вдыхая резкий запах зелени.

Когда братья позже спускаются по склону к лачуге садовника, они замечают, как неспешно стекаются к ней по двое-трое селяне, тяжело шагая после трудового дня. “Вот они, идущие к Царству Небесному”, - немного разочарованно думает Иоанн. Эти невежественные крестьяне с суровыми лицами не вызывают у него больших симпатий, но не стоит пренебрегать простым народом. Он - земля, на которой произрастают цветы нации и ее главный бутон - Мессия.

Во дворе их встречает растерянный Захария.

– Господин, я сделал, как вы сказали.

Он бессмысленно топчется на месте. Месяцами и годами в его одинокое жилище не наведывались гости, а теперь он сам чувствует себя гостем на собственном дворе. Никто не обращает на него внимания, даже на Мессию - плотника он не может посмотреть. Все места в его доме заняты, и кто-то из подростков уже норовит разобрать крышу его ветхой хижины. Ему хочется крикнуть, чтобы те не смели озорничать. Но кто его послушает?

Иоанн отмахивается от него и пробирается сквозь толпу. Ему уступают дорогу, которую не дали Захарии. Он входит в дом. Если Царь Иудейский должен быть грозным владыкой, то Иисус сейчас боле всего похож на него. Его гневный взгляд дает почувствовать юноше, что он опять в чем-то провинился. Очевидно, из-за этих невежественных крестьян, явившихся прямо с полей на царскую аудиенцию. Он вспоминает, как был отчитан позавчера в доме Симона. Но эти селяне не посмеют оскорбить учителя. Они - настоящие овцы. Судья Зеведей одним только взглядом гнул их рабские спины, а Мессия одним словом сможет живьем их в землю вогнать. Кто ему тут возразит?

Сквозь толпу вслед за Иоанном пробирается молодая женщина с младенцем на руках. Петр, взявший на себя обязанности привратника, не хочет пропускать ее к Иисусу.

– Господин, - молит она, - позволь мне пройти к Мессии. У меня ребенок болен. Пусть он спасет дитя.

– Какая шустрая! - недовольно ропщут селяне.- Всегда такая была. Вот и наблудила себе дитя без мужа. А теперь ребенка ее спасите!

Петр, видя их презрительную враждебность к ней, еще больше сомневается.

– Пропусти ее, - раздается голос Иисуса из единственной комнаты в этом доме, где он в окружении учеников сидит у дальней стены.

Женщина с орущим младенцем бросается к его ногам.

– Благой господин, спаси мое дитя.

– Не называй меня благим.

– Не дай ему помереть, - не слушая, продолжает она надрываться вместе со своим ребенком.

– Что с ним?

– Кричит не переставая.

Иисус приказывает ей положить младенца на стол и развернуть из пелен. Он внимательно осматривает его воспаленную пуповину.

– Давно это с ним?

– Уж третий день. Спаси его, благой господин.

– Ты его кормишь?

– Он не ест.

– Будет есть. Сцеживай ему свое молоко прямо в пуповину всякий раз, как станешь кормить. Я дам тебе снадобье, - он достает из сумы мешочек и насыпает в тряпицу серый порошок.
– Размешай его с медом, ибо он горек на вкус, и мажь им свои сосцы для младенца. И смени эту пелену на чистую. Только в чистое заворачивай своего младенца!

– Благодарю, благой господин.

– Не называй меня благим. Бог ваш благ, а я вам - камень! Иди! Спасение твоего ребенка в твоем усердии.

Молодая мать, принимая порошок, хватает его руку и целует. Толпа дает ей уйти, а затем один из селян говорит:

– Господин, если ты тот, кем себя называешь, то ты должен знать, что женщина эта приблудила своего ребенка, и никому неизвестно, кто его отец. То Господь карает ее.

– Разве младенца спрашивали, где ему родиться?
– гневно вопрошает Иисус.
– Разве дитя ответственно на грехи тех, кто его родил?

Селяне холодно безмолвствуют. Суровая реальность, в которой они живут, приучила их к безжалостности. Все дни они проводят в работе, но не могут выбраться из нужды, обложенные поборами со всех сторон. Именно такие крестьяне по всей Иудеи отказались платить еще один налог - на Иерусалимский акведук, и тогда Пилат арестовал храмовую казну. Рим повсюду строил такие акведуки и гордился своим вкладом в санитарию покоренных им городов, делая это, разумеется, за счет местного населения. Но как были эти крестьяне равнодушны к строительству акведука и к римской санитарии, так они остаются глухи и к милосердному призыву Иисуса.