Сабина на минуту задумалась, перебирая в памяти события последних дней. Да нет, вроде бы ничего в нем не изменилось. Во всяком случае, флиртует он по-прежнему. Но она уже обожглась однажды, поверив ему, и теперь не повторит ошибки.

— Мне трудно судить, — начала она осторожно. — Я его почти не вижу. Он все время занят чертежами.

— Вот это я и имела в виду. За целую неделю он ни разу не выбрался в город, а раньше, бывало, не вылезал из тамошних баров. Может, ему надоела одинокая беспечная жизнь и он подумывает о семье. В конце концов, Кону уже за тридцать.

— Возможно, — сказала Сабина, пожав плечами.

Но на самом деле она так не думала. Кон Ньюман способен ввести в заблуждение кого угодно, только не ее. Человек, в которого она влюбилась в семнадцать лет, не признавал семейных традиций и праздников. Ему не ведомы были сострадание и жалость, и он потешался над ее сентиментальностью. И если теперь он пытался создать впечатление, что изменился, то лишь для того, чтобы преодолеть ее сопротивление…

— Вот эта лучше всех. Идите сюда, посмотрите!

Восторженный крик Пола заставил всех поспешить к мальчику. Сабина не могла сдержать улыбки, когда увидела, как умоляюще Шэд и дети смотрели на Бетти.

— Ну пожалуйста, мам. По-жа-луй-ста!

— Ну же, Бетти, — поддержал их Кон. — Разве она большая? Всего-то около двадцати футов.

Сабина перевела взгляд на елку и рассмеялась. Слова Кона были недалеки от истины. Елка явно превышала все допустимые размеры.

— Да, да, Бетти, — решилась и она поддержать детей. — Елка в самый раз. Разве что ее надо будет чуть-чуть укоротить.

— Укоротить? — хмыкнула Бетти. — Это свои волосы ты можешь укоротить запросто. А чтобы уместить ее в фургон, понадобится бензопила. Дети, вы уверены, что вам нужна именно эта?

Шэд кивнул.

— Ну, согласись, дорогая. Мы сможем повесить на нее все игрушки, какие есть в доме.

— Элис убьет нас. Ну да ладно, — рассмеялась Бетти. — Не впервой.

— Кон, быстро неси пилу, пока жена не передумала! — крикнул Шэд.

И вот пила зажужжала, заглушая восторженные крики детей. Женщины показывали, какие ветки следует убрать. Не прошло и пяти минут, как гигантское дерево рухнуло на землю.

— А сейчас самое трудное, — сказала Бетти, — положить елку в фургон так, чтобы и самим место осталось.

— Ты можешь сесть вместо нас, — сказал Пол. — А мы пойдем пешком.

— Конечно, — откликнулась Молли. — Здесь совсем недалеко.

Скамейка спереди таким образом освобождалась, но на всех взрослых места все равно не хватало. Шэд на минуту о чем-то задумался, а затем стукнул себя по лбу.

— Выход есть. Бетти сядет ко мне на колени, а…

— …А Бина — ко мне, — закончил Кон с видом лисы, забравшейся в курятник.

— О нет! — невольно вырвалось у Сабины. — Спасибо, но я лучше пройдусь пешком.

— Ты что, детка? Испугалась?

— Уж, не тебя ли, братец? И не подумала.

— Тогда никаких проблем. Поедешь с нами.

И тут Сабина поняла, что попалась. Но было поздно. Шэд и Кон быстро положили елку в фургон и сели на скамейку. Бетти уже устроилась на коленях Шэда, а Кон, наклонившись, протягивал руку, чтобы помочь Бине подняться.

А она стояла и смотрела на него и его хитрую улыбку, пытаясь заставить себя сесть ему на колени. Он был единственным человеком, который возбуждал ее одним своим прикосновением. Только теперь Сабина поняла, как сильно ей не хватало Кона.

Захваченная воспоминаниями, она невидящим взглядом уставилась на его широкую сильную ладонь. Откуда у него столько власти над ней? А она-то думала, что переболела им, что все в прошлом. Но вот теперь одна лишь мысль о том, что Кон возьмет ее за руку и посадит к себе на колени, приводит ее в трепет.

Бежать! Бежать отсюда на край света! Только так можно спрятать от него свое сердце. Однако она теперь не семнадцатилетняя девочка, а женщина, которая должна уметь скрывать свои эмоции. Да и от себя не убежишь!

С решительным видом она подала руку Кону и с удовлетворением заметила удивление в его глазах. Мягкая улыбка тронула ее губы. Он что, думал, что она и впрямь его испугается?

— Ты уверен, что не будешь жалеть об этом? Пойдут разговоры.

— Разговоры? С какой стати? Нас никто не видит, кроме Шэда, Бетти и детей.