– Все скажешь, собачий ублюдок.

Эльм прислушиваясь к шуму бури, остановился около узкого хода наверх, в которых задувало снег.

– Это ты все сам выдолбил?
– прохрипел я.
– Сам?

– Это было бы несложно, когда у тебя такая чудесная рука, - он поднял зазубренный и потемневший крюк. В сумраке подледной пещеры света хватало, чтобы увидеть насколько бывалым стало его оружие.
– Совсем не сложно. Но это не я. Где компас?

– Это сделал с тобой Радаг? Да?

– Не упоминай имени хозяина, собачий труп! Не упоминай!
– искаженным голосом заверещал Эльм. Глаза его выпучились, норовя вывалиться из глазниц.

Сверху вновь громыхнул раскат, от которого, как мне показалось, задрожали ледяные стены.

Я смотрел на существо, которое в прошлой жизни было спивающимся цирковым силачом. Когда-то давно этот могучий человек убил двух Ледовых Гончих и спас жизнь мне и Фарри. Во время схватки с одной из них он потерял кисть, но победил. А теперь сам оказался среди слуг Черного Капитана.

Из-за меня.

Я неожиданно четко понял, что Эльм стал таким из-за именно из-за меня. Что если бы когда-то давно я поступил иначе, если бы когда-то давно на моем пути не оказался бы Одноглазый - силач не попался бы в лапы Радагу. Он не потерял бы руку и жил бы себе старой своей жизнью, не ведая отчаянья калеки.

И Торос не схлопотал бы пулю в спину, если бы не моя стычка с молодым шаманом "Звездочки". Все имеет силу. Все имеет последствия. Даже благие побуждения способны кого-то столкнуть в ледяную бездну.

Эльм бормотал что-то себе под нос, скорчившись над ранами. Он ковырялся у себя в животе, то и дело оглядываясь. Штурмовики Старика не зря если свой хлеб. Гончей хорошо досталось от них. Но скольких при этом потерял капитан Дувал?

Мне стало холодно. Я подобрал ноги, присев на корточки и сжавшись в комочек, обхватил себя за плечи, исподлобья наблюдая за Эльмом. Что ему надо?

– Собачьи твари. Ты и твои собачьи товарищи по кораблю, - вдруг прошипел силач. Он по-звериному крутил головой, теряя последнюю схожесть с человеком. Покачнулся на пальцах.
– И те, кто прячется в этих ходах.

Эльм сжался в клубок, сплюнул черной кровью и ощерился.

– Эти хуже всего. Они повсюду. Черные, мертвые, собачья жизнь! С кем ты связался на этот раз, сопляк?

Он резко вскочил и в считанные мгновения оказался рядом со мною.

– Видишь?
– Эльм вплотную приблизил свое лицо к моему, ткнул пальцами в рваные раны.
– Это они. Пустынные шавки, роющие эти собачьи тоннели! Им тоже нужно что-то с вашего корабля. Они точно пришли по вашу собачью душу!

Я не понимал, о чем он говорит.

– Хозяин сказал, чтобы я берег себя!
– заорал здоровяк, вонючая черная слюна брызнула на меня, и глаза сами собой закрылись от страха и омерзения.
– Хозяин ценит меня! Где компас?!

Силач тряхнул меня, приподнял над полом пещеры, а затем швырнул на лед. От боли в голове засверкали огоньки:

– У меня его нет!

– Где он?! Где компас?! Куда вы с твоим собачьим приятелем дели компас хозяина?!

– У меня его нет!
– заорал я со злостью, попытался вскочить, но силач с немыслимой реакцией встретил мое движение ударом ноги. Клацнули зубы.

– У кого он?

Здоровяк присел рядом. Приоткрыв глаза, я увидел, что кроме пятен черной и алой крови он перемазан в чем-то еще. В чем-то знакомом. Чем-то фиолетовым.

– Ты мне все скажешь, собачий сын. Я знаю, что компас на корабле! Прибор хозяина не ошибается! Он засек его! О, как он был рад, когда появился собачий сигнал! Вы молодцы, да!
– Эльм поднялся на ноги, прижал меня ногой ко льду, наступив на грудь.
– Вы включили его, и хозяин был счастлив. Я благодарен вам, собачьим ублюдкам, за это. Хозяин счастлив - и его верные слуги счастливы, ха-ха!

Я молчал, а Ледовая Гончая с безумными видом улыбалась.

– Я перебью вас всех по одиночке, пока не найду компас, - поделился Эльм сокровенным тоном.
– Всех, одного за одним. Я доберусь до каждого! И тогда компас вернется к хозяину! Ты можешь облегчить их страдания, сопляк. Ты же, собачья жизнь, думаешь, что ты хороший, да?

Он осклабился:

– Думаешь, что это я плохой, а ты герой, да? И как тебе вот этот вариант, собачье ты дерьмо? Как тебе вариант, что ты мне отдаешь компас, а я перестаю вырезать твоих грязных оборванцев? Уговор благородных джентльменов, а? Их жизнь за безделушку, а?