– Буран убежден, что это не человек.

Неприкасаемый тоже был здесь, также кутался в одежды, также угрюмо смотрел прямо перед собой как и остальные. Мыслями он был где-то далеко-далеко отсюда, там шумели ярмарки и таял снег на залитых солнцем крышах.

– Даже Неприкасаемые не смогли бы так быстро выпотрошить троих крепких ребят, - зловеще протянул Сиплый.

– И никто бы не смог выжить в ночи между этим ублюдком с крюком, и волосатыми мордами, - сказал Волк. Его глаза слезились от едкого дыма, но ни на миг он не отвел их от моего лица.
– Если только не сошелся с кем-то из них.

– Сядь пониже, Волк, ты надышался дыма, - буркнул Крюкомет. Он уселся на топчан возле капитана, а Гром вновь зашелся в надсадном кашле. Звякнула миска с талой водой. Боцман поднес ее к лицу Дувала и тот клацнул зубами о кромку, жадно глотая влагу.

– Это уж точно. Ты бы, волкушка, поостерегся. То камушки сосешь, то дымом дышишь. У тебя и так-то мозгов в голове осталось словно снега на макушке Светлого Бога, а все туда же - выводы делаешь, - поднял голову Неприкасаемый.

– Как ты выжил?
– проигнорировал их всех Волк. Глаза его сверкнули.
– Как?

Я честно рассказал им всю историю, упустив часть с тем, что сказал мне Эльм и с тем, что мы вообще с ним были когда-то знакомы. Фарри ни на миг не переставал беспокоиться, что я расскажу все без остатка. Он с тревогой ловил мой взгляд, тихо-тихо покачивал головой, и терпеливо ждал, когда пираты перестанут обращать на меня внимания. Его что-то тревожило, он скрывал какой-то новый секрет, которым мечтал со мною поделиться.

– Это становится интересным, друзья мои, - заговорил Три Гвоздя, едва я закончил. Все посмотрели на странного моряка. Мне дико было осознавать, что теперь среди нас, палубных моряков, сидят и абордажники (о, как же мало их осталось), и офицеры. Не хватало только инструментариев.

Я слышал, как внизу гремит железо, и понимал, что им совсем не до отдыха. Что пока здесь, на палубе, мерзнут простые моряки - механики трудятся не покладая рук.

Что-то не давало мне покоя. Что-то кроме злости Волка и желания Фарри поделиться новостями. Дело было даже не кашляющем Аргасте Дувале, под глазами которого залегли черные круги. Не в странно молчащем, подчеркнуто отстраненном Старике, у которого также мрачно нахохлились простые абордажники. Не в Мертвеце, которого и не видно было, настолько далеко ото всех он расположил свой топчан. Не в Шоне, за бесчувственной маской которого бился попавший в западню зверь, не в наслаждающимся ситуацией Тремя Гвоздями...

Я вдруг понял, какая странность привлекла мое внимание. Люди, люди, люди - почему-то всегда в первую очередь мое внимание привлекали именно они. И только потом проступали детали окружающего мира.

– А где лежаки механиков?
– глупо спросил я и смутился.

– Шестерня увел их на нижнюю палубу, у них есть пара теплых помещений, - ответил мне Половой.
– Как он сказал - у него каждый человек на счету.

Аргаст снова закашлялся, содрогаясь всем телом. Никто не промолвил ни слова, но капитан почувствовал, как внимание команды перекочевало на него.

– Вы послушайте, как дока выворачивает, - прохрипел Гром.
– Вот у кого кашель так кашель.

– Нам еще заразы не хватало на корабле, - вдруг проронил Старик. Мускулистый офицер штурмовиков посмотрел на капитана с едва удерживаемой ненавистью.
– От моей команды осталось шесть человек после вчерашней вылазки. Шесть бойцов! А еще трое в лазарете, и не думаю, что кто-то из них выкарабкается. До ближайшего порта, где можно набрать штурмовиков не один день пути, и кто знает, хватит ли нам людей до него добраться!

Дувал скосил на него взгляд, не меняя положения. Его мучило чувство вины, но признаваться в нем он не собирался:

– Кто же знал, что нас тут так обложили, Курц. Это все гребанное совпадение, кха-кха. Мало нам было засады этих ублюдков с этим гребанным мастером Крюком. Откуда было знать что еще и эти черные твари поблизости? Мне кажется, что Пустыня и оба бога ополчились против нас.

Впервые я узнал, как зовут командира абордажников.

– Ты капитан. Ты должен думать о большем.

– Вот именно. Я капитан, и не оспаривай мои приказы, - огрызнулся беспомощный Гром.
– Кхххха.

Командир штурмовиков нехорошо промолчал, одарив Дувала презрительным взглядом.

– Бауди, иди в лазарет, к Квану, пусть посмотрит на тебя, - равнодушно проговорил Мертвец.

– Я провожу!
– тут же вызвался Фарри, он торопливо поднялся.

– Я себя хорошо чувствую.

– Пусть Кван решает, - безразлично отметил первый помощник.

Фарри перебрался через лежаки, стараясь не наступить ни на кого, пробрался ко мне и мы вместе нырнули в темный ход, ведущий к носу корабля. Едва за нами закрылась дверь - ее захлопнул Рэмси, чтобы не терять тепло от печи - Фарри торопливо отвел меня в сторону: