— Наплевать! — Дима взял ее на руки.

Но тут опять зазвонил ее телефон.

— Это мать. Я не хочу с ней разговаривать!

— Я сам поговорю. Давай телефон. — Он порылся в Настиной сумке.

— Алло?

Ларисин голос звучал так, будто они были знакомы много лет.

— Дима, спустись, пожалуйста, вниз.

— Зачем?

— Я прошу, спустись!

— Не ходи! — Настя вцепилась ему в руку. — Не ходи! Я их знаю! Они тебя убьют! Или нарассказывают обо мне каких-нибудь гадостей.

— Да не волнуйся, я сейчас.

С Настиным телефоном в руке он спустился в лифте. Машинально, пока ехал, разглядывал панель мобильника. Красивая панель. По виду очень дорогая.

— Вот, возьми! — Лариса стояла у подъезда с двумя огромными пакетами.

— Что это?

— Продукты из супермаркета. Мы с мужем себе покупали и вам решили завезти.

— Что вы, не надо!

Она посмотрела ему в глаза, и он понял: продукты надо брать. Матери так будет легче.

Он взял пакеты.

— Я забочусь пока не столько о тебе, — сказала Лариса, — сколько о дочери. Хотя ты нам с Ираклием понравился. Очень. Имей это в виду.

— Спасибо, — пробормотал Дима.

Лариса внимательно на него посмотрела.

— Ты правда любишь Настасью?

Он помолчал и коротко ответил:

— Да.

— Ну, вот и хорошо.

Она повернулась и пошла, а он вдруг спросил ее вдогонку:

— Простите за нескромность, но можно узнать: в больнице у Насти были какие-нибудь деньги?

Лариса вернулась.

— Рублей пятьсот. А почему ты спрашиваешь?

Он показал ей телефон.

— Настя купила.

По лицу Настиной матери пробежала тень.

— На те деньги, что мы ей давали, она эту штуку купить не могла.

Дима улыбнулся.

— Ну ничего. Как-нибудь прояснится. Я уверен, все будет хорошо. До свидания?

— Иди, милый мальчик. До свидания.

И пока он поднимался от входной двери к лифту, Лариса задумчиво разглядывала его спину.

С утра в день конференции Бурыкин зашел к Альфие в кабинет.

— Работаешь?

— Работаю. У тебя ко мне какое-нибудь дело?

— Я слышал, ты делаешь сегодня доклад, — словно поневоле, проговорил он.

— Да. Ты придешь?

— Нет.

— Почему?

— Тебя разделают сегодня, как бог черепаху. Я видел сегодня Дыню. Зашел к тебе сказать.

— И ты меня не поддержишь?

— Дыня просил, чтобы я выступил. Принес материалы для ознакомления. Я посмотрел, выступать не буду. Твоя позиция очень шаткая. Отмени доклад.

— Не могу. Больная заряжена, программа составлена. Я уверена в своей правоте. Не могу же я из здорового человека делать больного?

— Когда-то ты была умная девочка, Аля.

Она улыбнулась.

— Те времена давно прошли. Так ты не придешь?

Всем своим видом Володя дал ей понять, что его решение непоколебимо.

— Что ж, спасибо за предупреждение. Хотя если бы я была на твоем месте, я бы пришла.

Он пошел к двери. Обернулся. Как бы что-то вспомнив.

— У тебя в отделении нет случайно…

Он сказал название препарата — и она поняла. Он приходил меняться. Баш на баш.

— Спроси у Нинель. Скажи, что я разрешила дать.

Он помолчал.

— Доиграешься. Что тогда будешь с матерью делать?

Она замерла.

— Ты о чем?

— Не притворяйся. Я ведь знаю, что в отделении ты прячешь свою мать.

Альфия ничего не ответила. Подошла, молча открыла дверь и выпустила Бурыкина.

— Большое спасибо за встречу с нами, — поблагодарил Татьяну Старый Лев после того, как Альфия сделала доклад и все расспросы завершились. — Помогите, пожалуйста, больной вернуться в отделение.

Нинель подошла и взяла Таню под руку.

— Я могу дойти сама, — попробовала улыбнуться Таня. Она прекрасно выглядела в своем элегантном светлом костюме, с прической, в дорогих туфлях.

— Спасибо, больных у нас провожают. Так принято, — настойчиво сказал Преображенов.

Тане хотелось громко возразить, что она не «больная», но она сдержалась.

— Спасибо всем за внимание, — отчеканила она и вышла вместе с Нинель.

Старый Лев удостоверился, что дверь за Таней закрылась плотно. Альфия, бледная от напряжения, сидела в первом ряду, вцепившись обеими руками в папку с докладом.