– Полагаю, он впервые прошел через врата, когда те еще располагались над самым плато. Когда же он решил вернуться в свой мир, то обнаружил, что врата сместились и висят над обрывом. Тогда ему пришлось срубить дерево, чтобы перебраться по стволу.

Затем арчкерри пришел к мысли, что врата, о которых упоминала Фирш, за прошедшие годы тоже могли переместиться или вовсе исчезнуть, и не на шутку взволновался. Чтобы успокоиться, он спустился к берегу и еще раз внимательно осмотрел скелет живого корабля. Некоторое время он раздумывал о том, чтобы поднять каркас, спустить на воду, поставить паруса и отплыть обратно на большую землю. Но такой подвиг был им явно не по силам, поэтому в итоге заманчивую мысль пришлось отбросить.

Тем временем Дейв заставил рабов и ведьмино семейство взяться за строительство лодок. Через сравнительно короткое время они выдолбили четыре каноэ, поставили мачты и подняли паруса. Но вскоре случилось землетрясение, после которого на остров накатила огромная волна и смыла все лодки, а людям пришлось искать убежище на горных склонах. Скелет корабля также унесло в море, где он вскоре затонул. Утес, над которым висели врата, обвалился и осыпался вниз. Многие деревья вывернуло из земли с корнем.

Врата все это время продолжали двигаться по дуге, медленно разворачиваясь.

Однажды Слуш, задыхаясь и сопя, ворвался в лагерь. – Я только что взглянул на врата с обратной стороны, – взволнованно прогудел он. – Они абсолютно невидимы! Их можно заметить, только когда они повернуты к тебе лицом.

– И что? –пожала плечами Вана.

– И то, что мы в своих странствиях могли пройти мимо множества подобных врат, не заметив их, потому что они были повернуты не той стороной. Более того, такая ситуация может повториться в любой момент, и мы не можем с этим ничего поделать. Я крайне обескуражен.

Вежливо дослушав его, Дейв с Ваной отправились строить свою лодку. Вопросы поиска врат их нисколько не интересовали; заставить их пройти через сияющий портал можно было бы только под угрозой смерти. На этот раз они твердо собирались построить для себя одно каноэ и уплыть на нем с острова, а остальные пускай выбираются отсюда как хотят.

В свободное от сна, еды, охоты и работы время они выходили на выступающий в море мыс, наблюдали, как живые корабли ходят зигзагом против ветра, и старались запомнить их маневры.

Однажды к ним присоединился Слуш.

– Белые слизни, которые копошатся на палубе – это на самом деле личинки кораблей, – сказал он. – Со временем они превращаются в крошечные лодочки, покидают мать и отправляются в самостоятельное плавание. По мере созревания они растут в размерах; самцы начинают сражаться между собой, а победителю приходится догонять убегающих самок, тем самым демонстрируя свою быстроту и маневренность. После спаривания самка откладывает яйца, из которых вылупляются крошечные слизни, и цикл воспроизводства начинается заново.

– Но как они ухитряются спариваться? – изумленно спросила Вана.

– У меня имеются три теории, отвечающие на твой вопрос.

Постепенно Слуш перевел разговор на таракормы, которых он называл «кораблями неба» и сравнивал с океанскими живыми кораблями, несмотря на то, что между хищным водоплавающим зверем и колонией вирусов не было ничего общего. Впрочем, арчкерри считал, что таракормы стоят на эволюционной лестнице выше своих морских братьев.

– Последние эпохи земной истории характерны невиданным разнообразием созданий живой природы – или, если угодно, Творца. Полагаю, появление такого множества различных видов можно объяснить естественным стремлением живой природы пережить конец света. Даже в животных, никогда за всю историю не обладавших заметным интеллектом, сейчас пробуждается искра разума. Взять, например, нашего йотля: его предки не так давно бегали на четвереньках, и невозможно было поверить, что у этого вида вскоре возникнут противопоставленные пальцы, увеличится объем мозга и разовьется прямохождение. Невероятно, но факт. К сожалению, хоть у йотлей и возникло сознание и разум, в историческом масштабе это произошло слишком поздно, чтобы с помощью этого разума выдумать способ избегнуть конца света.

Впрочем, людская история несоизмеримо древнее, а толку от этого все равно нет. Хотя допускаю, что здесь я могу и ошибаться.

Рассмотрим теперь цимманбул, которые произошли от разумных морских животных. Интеллектом они не уступали первобытным людям, но рыбоподобная анатомия до недавнего времени сковывала их, не позволяя освоить работу с инструментами.

Теперь обратите внимание на арчкерри. Мы произошли от растений, хотя и не самостоятельно, а с помощью человека. В свое время люди помогли многим видам, включая арчкерри и цимманбул, обрести разум. Как бы то ни было, мы – единственные растения, сделавшие шаг к разуму, последняя надежда растительного царства перед лицом грядущей катастрофы.

Мир полон разумных животных, многих из которых мы еще можем встретить в своих странствиях. Но других разумных растений, кроме нас, не существует, и, насколько мне известно, разумных минералов не возникло вовсе. Впрочем, я не претендую на всезнание, хотя многие и приписывают мне эту черту.

И вот мы переходим к таракормам, вершине эволюции среди вирусов, которые нельзя отнести ни к живой, ни к мертвой природе. Насколько мы можем судить, они лишены как разума, так и сознания, и тем не менее, с высокой вероятностью им удастся выжить при катаклизме, в котором погибнет все сущее. Простите, я перефразирую – неживая материя нашей вселенной, разумеется, не погибнет, а лишь изменит свою форму и сольется в один громадный огненный шар.