Смотреть на альх-Хазреда было одно удовольствие: шаммахит весь сиял, казалось, он общался со своим флюгом как с большой, послушной и живой игрушкой. Стеклопластик капсулы стал почти прозрачным, но кроме все той же холодной, непроницаемой ночи ничего не было видно. Флюгер опустил машину, выставил крылья, сведя их почти вплотную, и включил внешние осветители. Прямо перед ними проявились контуры большого здания, не слишком высокого, зато довольно обширного. Ко входу вела широкая лестница, усеянная обломками и мусором.

— Добро пожаловать! — и альх-Хазред прямо-таки вплыл в провал когда-то огромных дверей, рассчитанных на толпу посетителей. Они сразу оказались в просторном круглом зале, и пилот отвел флюг в сторону, чтобы освободить место для эльфов, и посадил его.

— Где это мы? — спросил, озираясь, Тойво.

— Неужели не узнаешь?… — Виша оглядывалась, выхватывая из расступающейся пыльной мглы все новые подробности: амфитеатр кресел, поднимающийся под самый потолок, невысокий барьер по кругу зала, смутно различимые в вышине осветительные приборы и какие-то крепления. — Это же цирк… а мы на его арене. Очень символично, по-моему. Циркачи всегда были самыми безрассудными из артистов. Если захотите, потом расскажу, я в архиве Миравалей такие подробности про божественных циркачей раскопала…

В это время эльфийский флюг, поднимая клубы едва начавшей оседать пыли, влетел на цирковую арену и опустился на нее.

— С прибытием! — альх-Хазред был доволен — видимо, в «Симхане» знали свое дело. — Ждем, пока тут приберутся, и выходим. Посмотрим, что у вас там по дороге отвалилось. Виша, метлу в руки и — твой выход!

Когда пыль осела, шаммахит, девушка и брохус вышли из флюга, на арене их уже ждал Ика — Иво остался за управлением.

— Ну вот что. Давай-ка приподнимись на высоту роста, и посмотрим для начала, что у вас там с содержимым баков — может, какой-то просто не до конца заполнили, или на заводе с комплектацией напутали.

Иво выполнил просьбу шаммахита, поднял флюг в воздух и открыл нижнюю палубу. На первый взгляд, все было в полном порядке, но когда Ика полез осматривать баки с горючей жидкостью, то стоящая ближе всех Виша услышала сначала длинный свист, а затем за ним последовало короткое и выразительное эльфийское ругательство, как и все эльфийское сквернословие непереводимое в силу своей запредельной непристойности. Ика отошел в сторону, лицо его помимо воли выражало крайнюю степень изумления.

— Иво, выгрузи первый бак с горючкой, и осторожно переверни.

Хорошо видимый за стеклопластиком эльф кивнул и вслед за этим из недр флюга медленно выдвинулся кронштейн, на котором крепился продолговатый бак; когда он попал в полосу света, стало ясно видно, что в стенке бака вырезано приличных размеров отверстие.

— Ого. Интересный вариант: модель «Оставь свой след на земле!». Виша, отойди-ка в сторону, — и аль-Хазред скомандовал эльфу: — Переворачивай, сольем остаток и нейтрализуем пеной.

Медленно и бесшумно бак переворачивался, но из него не выпадало ни капли жидкости; шаммахит и эльф недоуменно переглянулись, а брохус вдруг громко засмеялся и сказал:

— Ну, это вы вряд ли пеной нейтрализуете…

После этих слов из перевернутого бака в желтую пыль с гулким стуком вывалилось тело. Все невольно шарахнулись в стороны, и только брохус продолжал хохотать. Тело полежало с минуту, потом поднялось сначала на четвереньки, и затем и на ноги. Судя по всему, это был гном. С темно-красными волосами, свитыми в толстые жгуты, длинными руками и таким огромным ртом, что даже страшно было, как он сам себя за обедом не проглотил. Гном, похоже, проспал мертвецким сном весь полет, и теперь приходил в себя — пытаясь понять, где он и кто все эти люди.

— Маульташ?! — Виша попятилась от изумления. — Небо мое синее, ты как сюда попал?

— Это я ему помог.

Все как по команде обернулись на этот голос — звонкий, детский, совершенно неуместный здесь, среди пыли и векового запустения. Говоривший сидел на крыле флюга альх-Хазреда, болтая ногами и с интересом разглядывая собравшихся. Это был светловолосый мальчик, одетый в простые полотняные рубаху и штаны и босой. На груди его болталось самодельное ожерелье из ярко-оранжевых ягод, за поясом торчала палка.

— Ну ничего себе. — Шаммахит протер глаза, сморгнул и снова уставился на гостя. — Вы все это видите?

— Ага. — Виша кивнула. — У нас у всех общая галлюцинация, причем у меня это не в первый раз.

— А… может, ты нам объяснишь… — брохус явно не знал, как говорить с детьми.

— Что именно? — мальчишка вскинул бровь. — Про Маульташа или про меня?

— Про Маульташа. — Сглотнув, ответил брохус.

— Он мне нравится. — Сообщил, улыбаясь, мальчик. — Он очень добрый и веселый, хотя язык у него как у гадюки. Мама делает вид, что сердится, когда я пою его песни, это так смешно… а потом сама отцу повторяет и хихикает. Он был в эльфийском городе, пел для тех, кто танцует со смертью, и немного не рассчитал со своими словами. Эльфы такие обидчивые и глупые, хотели его наказать. Я терпеть не могу наказаний! — парень нахмурился и воздух вокруг его головы заметно заискрился. — Я привел его в большой заброшенный дом на окраине, где стояла эта машина, — и он кивнул на флюг эльфов. — И спрятал в ней.