Он подал ей плоский шелковый мешочек.

Заглянув внутрь, Белл извлекла кашемировую шаль, цвета которой были исключительно гармонично подобраны и отличались особой глубиной.

— Ах, Рауль, — прошептала она, разглаживая рукой ткань, — она великолепна! Как будто сделана специально для меня. — Белл взглянула на него, и глаза ее наполнились слезами. — Благодарю тебя.

Она знала. Непонятно, каким образом, но она знала.

Белл всегда была сестрой, которая умеет читать в его сердце.

Взяв у нее шаль, он встряхнул ее и набросил на плечи сестре, потом предложил ей руку.

— Может, представишь меня своим гостям?

Лицо Белл просияло.

— Конечно! Виктория, это мой брат, Рауль Лоренс.

— Твой брат? — Виктория окинула его взглядом с головы до ног и присела в почтительном реверансе: — Мистер Лоренс, это честь для меня.

«Так. Значит, она не одобряет меня. А ведь она еще не узнала, кто я такой».

Это был вызов.

Рауль обожал, когда ему бросали вызов.

— Рауль, это моя самая дорогая подруга на всю жизнь, Виктория Кардифф.

— Мисс Кардифф.

Он поклонился, не улыбнувшись. Однако его глаза смотрели с некоторой иронией, что, как он заметил с довольным видом, раздосадовало юную Викторию.

— Мы с Викторией познакомились в школе, и она оказалась невероятно душевным человеком, — поведала Белл.

— Ты меня слишком перехваливаешь, Белл, — сказала Виктория, потупив глаза, — а все потому, что ты сама такая милая, что с тобой легко быть доброй.

— Она действительно очень милая, — подтвердил Рауль и вдруг услышал крик, долетевший с другого конца цветника.

Вглядевшись, он увидел, что к нему с сияющими от радости физиономиями мчатся Арианна и Люси, за которыми следуют более спокойным шагом Мэдлин и Элла.

— Извините меня, леди, — сказал он и направился, радостно улыбаясь, навстречу двум своим самым младшим сестрам.

Арианна, которой было теперь шестнадцать лет, унаследовала от матери белокурые волосы и синие глаза и выглядела словно ангел.

Но Рауль-то знал, что она далеко не ангел.

Люси было пятнадцать. Она была самая высокая из сестер, и у нее были темные, как у отца, волосы и зеленые глаза. Эта девочка умела скрывать свои эмоции под маской безмятежности, хотя это умение досталось ей нелегко.

Когда все перецеловались и обнялись, Рауль поздоровался с двумя старшими девочками.

Потом к ним присоединилась Белл. Все сестры стояли вместе, смотрели на него и смеялись, радуясь тому, что он приехал домой.

Среди этой вакханалии радости он все время ощущал присутствие Виктории, которая печально наблюдала за ними, как будто он и девочки были какими-то экзотическими птицами.

Собрав вокруг себя сестер, Рауль повел их к лучшей подруге Белл.

Она была одета не так хорошо, как остальные девочки, собравшиеся на вечеринку. Платье ее, видимо, было перешито из старого, о чем свидетельствовали невыцветшие полосы вдоль выпущенных швов, а шляпка… хотя ее поля и прикрывали от солнца нежную кожу Виктории, соломка уже не держала форму.

Девочки окружили Викторию и со смехом постарались втянуть ее в центр семейного события. Не составляло труда заметить, что она им нравится, и это было интересно, потому что Рауль с большим уважением относился к своим сестрам и к их мнению о людях. Они как-никак выросли в доме и с детства научились сдерживать эмоции.

Однако Виктория относилась к сестрам Рауля сдержанно, словно не доверяла их дружбе и всю жизнь надеялась только на себя.

Забавно, но ему вдруг показалось, что она такая же, как он. Рауль улыбнулся Виктории, и она немедленно сделала шаг назад.

Они могли разговаривать друг с другом, обходясь без слов. Причем никто другой не замечал, что они общаются.

— Нам пора одеваться к сегодняшнему балу, — сказала Белл и схватила Викторию за руку. — Пойдем, Виктория, будет весело!

Рауль впервые увидел, что Виктория растерялась. Казалось, она не согласится, однако на ее лице появилось мечтательное выражение.

Остальные девочки окружили ее, и вскоре все вместе пошли к дому.

Осталась только Элла, которая подошла к нему и положила руку на его предплечье.

Он положил свою руку на руку Эллы, и они отправились следом за весело болтавшими девочками.

Сестры делали жизнь Рауля не такой унылой и наполняли ее светом. Он был сыном, и все внимание отца сосредотачивалось на нем, а девочек виконт игнорировал, оскорблял или совершал на их глазах жестокие поступки. Бездумное презрение Гримсборо к своим дочерям, в основе которого лежал исключительно их пол, не могло пройти бесследно.