— Боже милосердный! — с благоговейным трепетом произнесла она.

Обняв ее за талию, Рауль взглянул туда же. Последние лучи солнца еще задержались кое-где в долинах и на горах, на водопадах и деревьях, которые, словно трава, склонялись под порывами ветра. Снежные вершины, одна за другой, вспыхивали красным пламенем в лучах заката. Виктория склонила голову на его плечо. Он крепко прижал ее к себе. Потом, когда солнце опустилось за линию горизонта, свет исчез, словно погасло пламя потушенной свечи, и на темнеющем бархате небосвода появились первые звезды.

— Я дарю тебе все это, — сказал Рауль, который никогда в жизни не предполагал, что способен совершать столь грандиозные поступки.

— Это очень красиво. Спасибо, — сказала Виктория, погладив его руку. — Я никогда не забуду этих дней с тобой и этого места. На всей земле нет места красивее, чем здесь.

Она поверила, что он дарит ей это время, проведенное здесь с ним. Хотя, по правде говоря, он предложил ей взять, если захочет, его страну, Морикадию… если, конечно, она захочет… взять и его в придачу. Но он не стал ее поправлять. Как-никак он мог отдать ей навсегда только Морикадию. А такая женщина, как Виктория, захотела бы получить его сердце.

В домике на дереве Виктория лежала на постели и смотрела на звезды, которые были такими яркими, что, казалось, прожгли дыры в небесном своде. Никакого другого освещения здесь не было.

Рауль крепко спал рядом с ней, положив руку на ее плечо, а ногу — на ее ноги. Она слышала его дыхание, крик совы и шелест ветвей под порывами ветра. Никаких других звуков здесь не было слышно.

Воздух был такой свежий, что она чувствовала запах молодых сосновых веток под своей спиной и долетавший с севера едва заметный аромат приближающейся осени. Никаких других запахов здесь не ощущалось.

Хотя… это было не совсем так.

Она ощущала запах Рауля — едва заметный запах пота и тепла, сохранившийся после их близости. Когда стемнело, он соблазнил ее. Потом он покормил ее хлебом с сыром, дал вина и соблазнил еще раз. Он делал все, чтобы удовлетворить ее, доставить ей наслаждение, и хотел, чтобы она была счастлива. Он сказал, что хотел бы подарить ей свою страну. Он по-своему пытался сказать ей, что хотел бы, чтобы она осталась с ним, и она знала, что если бы он уловил в ее ответе что-то похожее на согласие, он тут же предложил бы ей выйти за него замуж.

Но она не могла заставить себя сделать это.

Нет, она не боялась, что брак с Раулем будет таким же несчастным, как у ее матери. Не сомневалась она и в своей способности поддержать его в борьбе за трон или исполнять обязанности, требуемые от его королевы, когда он этот трон себе вернет. И уж конечно, с ним она приобрела бы финансовую безопасность, респектабельность и постоянное подтверждение того, что его влечет к ней.

Но она была Викторией Кардифф, женщиной, которая превыше всего ставила здравый смысл. Она не могла сделать это. Она не могла выйти замуж за человека, который ее не любит. И который никогда не полюбит ее. Тем более, когда она лежит здесь рядом с ним и знает, что отдала ему все свое сердце. Она была очень зла на него за то, что он не дал ей единственное, что ей требуется больше всего. Она была зла и на себя за то, что пренебрегла здравым смыслом, погнавшись за чем-то эфемерным. По правде говоря, она никогда не верила в чистую любовь между мужчиной и женщиной и теперь была готова уйти из-за любви от денег, от трона и мужчины, такого же великолепного, как сами звезды.

Больше всего она боялась того, что скрывалось под этой злостью, — щемящего одиночества и печали до конца своих дней. Поэтому когда закончится революция, он воцарится на троне, в чем Виктория не сомневалась, а она поедет в Англию, чтобы повидаться со своей матерью, и с большим пониманием отнесется к этой бедной женщине. Если распространятся слухи о том, что она обесчещена, а она полагала, что именно так и будет, она воспользуется своими сбережениями для переезда в Америку. Америка — страна новая, там много молодых женщин, которые ездят в Англию специально для того, чтобы поймать какого-нибудь аристократа. Так что всегда найдется место работы для английской гувернантки с опытом обучения этикету.

Виктория склонила голову на плечо Рауля и грустно улыбнулась.

Как-никак это она обучала этикету придворных короля Сейбера Морикадийского.

Рауль наблюдал, как женщины окружили Викторию и повели ее в замок по подъемному мосту, пересекли внутренний двор и вошли в центральную башню. Они символически знакомили ее с ее новым домом и новым обществом.

Виктория улыбалась и разговаривала с ними на своем не вполне уверенном морикадийском языке, но она и понятия не имела, что означают эти обычаи.

Так было лучше.

Она была особенно красивой этим утром. Амайя позаботилась об ее одежде, и Виктория с благодарностью сбросила с себя традиционное морикадийское одеяние и надела свое темно-синее платье с белыми манжетами и воротничком, свои кожаные туфли и пеструю шаль.

Но как бы она ни закрывала себя этой приличной английской одеждой, он знал, как она под ней выглядит. Он знал, каково ощущать ее голое тело, прижавшееся к нему. Он занимался с ней любовью до глубокой ночи и продолжил утром. Он старался произвести на нее наилучшее впечатление, но чувствовал, что время неумолимо уходит. Если ему не удастся заставить ее понять, что он от нее хочет, сейчас, в ночь накануне заключительного этапа подготовки к войне, то более удобный случай им едва ли когда-либо представится.