Миэ с трудом перевела дыхание. Откидной мост захлопнулся, сбрасывая вниз мертвецов, товары и прочий скарб торговца. Сам таремец валялся неподалеку и выл, перемежая слова матом - его левая нога была неестественно вывернута, из нее, прорвав ткань штанов, оскалился обломок кости. Миэ отвернулась, поднял повязку надо ртом и опорожнила желудок. Полегчало на самую малость. Дасирийцев, одного или двух, которым посчастливилось пробраться на мост и оказаться по эту сторону, добивали беспощадно и тут же поджигали. Некоторые еще не были мертвы, когда огонь побежал по их лохмотьям.

– Чтоб вас драл кастрированный ишак!
– орал какой-то здоровенный воин, когда охваченный пламенем дасириец побежал вперед, оставляя после себя ошметки горящей плоти. Таремец взял копье наперевес, прицелился и пустил в полет - древко прошило дасирийца словно игла тонкую ткань. Но даже и тогда упал он не сразу. Успел сделать несколько шагов и только после рухнул.

– Все минуло, госпожа, - успокаивал Миэ капитан, помогая волшебнице встать на ноги.
– Вчера только крыс вытравили, а они вон как снова засаду устроили. И не вымрут никак, мать их. Куда только глядит дасирийский совет. Или сдохли они там все, в самом деле.
– Мужчина поскреб свежий шрам под глазом и передал Миэ на попечение двух воинов.

Прибытие домой оказалось "запоминающимся". Таремка едва могла идти, то и дело спотыкаясь на слабых ногах. Воины - совсем зеленые, едва ли им минуло больше двух десятков лет - как могли, подбадривали ее. Шагов за сто один из них, наконец, сообразил спросить, куда довести госпожу.

– Я Миэль Эйрат, дочь Четвертого лорда-магната, - кое-как промямлила она.
– Отведите меня к его дому.

Услыхав такое, воины тут же выпрямились, словно лорд-магнат появился перед ними собственной персоной. Один тут же предложил накидку, чтоб укутать озябшие плечи таремки, второй предложил обождать, пока он разыщет повозку или лошадь на худой конец. Миэ отмахнулась от накидки - тело ее скорее горело от пережитого, чем его пробирал холод - а лошадь пришлась бы кстати. До родного дома пешими идти заняло бы час времени, не меньше.

Дом отца - здание в три этажа высотой, широкое от хозяйственных построек, располагался в западной части Тарема. Миэ еще на половине пути заметила широкое полотнище стяга, которое плескал ветер. Синий фон с золотыми полосами - символы неба и спелых колосьев пшеницы, и над всем этим - востроглазые орлы. Пожалуй, фамильный герб и флаг Эйратов был единственным в Тареме, где не было никакой морской символики. Роду Эйрат принадлежала добрая половина всех полей и скота Тарема. С того и жили. Миэ не раз слыхала недовольство отца от того, что другие лорды Совета девяти не сильно считаются с ним, хоть он был Четвертым из девяти, и сам Ластрик прислушивался к его мнению. Но остальные магнаты жили с продажи кораблей, улова диковинных морепродуктов, жемчуга и дорогих кораллов, развивали железные рудники и ювелирные мастерские, и только Эйраты сколотили состояние на занятии, не достойном знатного лорда. Отца такое отношение расстраивало и злило, и все, что он делал, так или иначе служило одному - показать остальным, что и копаясь в навозе можно быть человеком достойным. Отчасти потому Миэ и любила надолго сбегать из дому - подальше от разговоров о том, как Эйраты рано или поздно заткнуть всех за пояс. Деньги нужно умножать, копить, чтобы рано или поздно получить такую гору золота, которой нет у самого Ластрика. И, возможно, занять его место. Первому лорду-магнату уж наверняка никто не попрекнет "пахотными кратами".

Ворота открыли не сразу. Высокие стены - Миэ казалось, что со времени ее отъезда, они сделались вдвое выше - казались такими же неприступными, как и те, кто охраняли замок Ластриков. Наверное, решила волшебница, отец и здесь решил перещеголять. Она назвалась дважды, прежде чем ворота дрогнули, расползаясь в стороны.

– Госпожа Миэль, отец будет рад, что вы вернулись, - сдержанно поприветствовал ее распорядитель - тучный мужчина лет сорока, в расшитой шапочке с кисточкой, которая казалась как минимум вдове меньше положенного размера.

– Рада тебя видеть... в здравии, Зарин, - ответил таремка, выразительно глядя на его живот. Шнуровка на кафтане натянулась, едва сдерживая края одежды под натиском огромного брюха. Миэ считала, что распорядитель не должен быть таким жирным, но отец отчего-то ценил его.
– Скажи отцу, что я дома и мне нужно с ним поговорить.

– Боюсь, это невозможно, госпожа, - Зарин развел своими короткими пухлыми ручонками. Казалось, что все в этом человеке ему мало, кроме отвисшего живота.
– Господин Джодан отбыл на собрание Совета девяти. Сегодня пришло письмо от Фиранда Ластрика с требованием немедленно явиться всем.

– Зачем?
– настрожилась Миэ.

Зарин выразительно посмотрел на двух воинов позади, и Миэ осеклась. Конечно, он не станет говорить ничего при посторонних. Она поблагодарила обоих и велела Зарину дать им по паре кратов в довесок к ее словам. Толстяк неодобрительно скривился, но перечить не посмел.

– Первый лорд-магнат не указал цели такого неожиданного собрания, - продолжил распорядитель, как только стражники, получив золото, убрались.
– Ваш отец высказал предположение, что речь пойдет о дасирийском несчастье. Болезнь сильно пошатнула их мощь, рхельцы, кто понаглее, отвоевали несколько кусков западных территорий, и это только начало.
– Он покачал головой, и кисточка на шапке задергалась, поддакивая.
– Тарему это не на пользу, госпожа.

– Знаю, - нехотя признала Миэ.

Они зашагали через двор, в сторону лестницы. Поднявшись широкими ступенями, таремка остановилась. Прислужники развели створки дверей, и услужливо согнулись поклонами.

– Ваш дом ждет вас, госпожа, - торопил Зарин, видя ее нерешительность.

В стенах, где выросла Миэ, пахло дорогими благовониями, и было шумно от детского смеха. Малышня тут же высыпала ей навстречу, словно кто рассыпал торбу с горохом. Четверо, разного возраста и сложения. Самому младшему едва минул шестой год, он был неуклюж и едва поспевал за остальными, сопя и сосредоточенно переставляя свои короткие ноги. Только слепой бы не замел раннего уродства: слишком крупная голова, и неестественно вздутая спина. Миэ всегда жалела его и мысленно бранила отца, что вздумал заводить еще одного наследника в таком почтенном возрасте, на что тот отвечал неизменное: если уд на бабу стоит, так нужно трахать ее до визга, чтобы рожала наследников. Мол, одним богам известно, сколько из них доживет до зрелых лет.