– Обождите, - произнес служка, скрываясь за дверью.

Вскоре он вышел и, распахнув одну из створок, почтительно произнес:

– Далай-лама готов принять странствующего собрата.

Толман, войдя в покои далай-ламы, в изумлении уставился на сидевшего перед ним в позе лотоса настоятеля:

– Чисан? Ты?

– Мы знакомы?
– Далай-лама подслеповато прищурился, явно не узнавая в благообразном седобородом посетителе бывшего шамана.

– Знакомы, - произнес Толман, присаживаясь на подушки рядом с настоятелем.
– Только я тогда выглядел немного иначе.

Далай-лама прищурил глаза, так что они превратились в совсем узенькие щелочки, и на мгновение замер, беззвучно шевеля губами. Затем он и вовсе застыл соляным истуканом.

– Толман?
– в голосе вышедшего из транса Чисана сквозило неприкрытое удивление, совсем такое же, как и у Толмана, первым узнавшего бывшего ученика ламы Кымгана.

– А ты далеко продвинулся на своем пути, - с удовлетворением заметил Толман, почтительно поднося руки к кончику носа, - просветленный...

– Заметил?
– сварливо отозвался Чисан, ранее не жаловавший шамана.
– У меня был отличный учитель...

– Что с ним стало?
– поинтересовался Толман.

– Мир праху его, - с грустью ответил Чисан, - он не пожелал оставить обитель. Погиб от мечей киданей, защищая город до последнего.

– Постой, а как же ты? Какими судьбами ты оказался здесь, в этих снежных краях?

– Это тоже заслуга учителя, - ответил далай-лама, - он насильно отправил меня с несколькими послушниками в этот затерянный в Тибетских горах монастырь. Он сказал, что мое место здесь...

– Ему что-то открылось?
– Толман впился немигающим взглядом в утратившее бесстрастность лицо далай-ламы.
– Что он сказал тебе?

– Он сказал, что будущая судьба мира каким-то образом связана со мной и этим монастырем.

– Угу, вот, значит, как... Видимо, наша с тобою встреча не случайна.

– А как ты попал сюда?
– поинтересовался Чисан.
– И что это с тобой? Почему ты выглядишь как настоящий дхармадутта?

– А я и есть настоящий, - усмехнулся Толман.
– Вот уже больше десятилетия я странствую из страны в страну, от монастыря к монастырю, постигая мудрость учения Гаутамы.

– Ты?
– не поверил далай-лама.
– Посвященный высшей степени? А как же твое шаманское прошлое? Неужели ты просто так взял и забыл свое прежнее ремесло? Отринул прежние убеждения?

– Не совсем просто... Вернее, совсем не просто было переписать все наново. Но я сделал это, и не жалею ни капли. К тому же, мои познания не были лишними: я тоже двигался вперед...

– Постой, Толман, не хочешь ли ты сказать, что тоже достиг блаженного просветления?

– Я достигал его и ранее, - улыбнулся Толман, - только иными методами. Так что я знал, в какую сторону двигаться. Мне было проще в пути, чем тебе, Чисан.

– Зачем ты прибыл в Самье?
– спросил Чисан.

– Ну, наконец-то!
– выдохнул бывший шаман.
– Я уж думал, что ты не спросишь... Я напал на след хранителя "Наказующего перста" - стрелы, изготовленной Хадо. И этот след привел меня сюда.

– Это стрела, которой можно отправить в небытие Извечного Врага?
– уточнил далай-лама.
– Наконечник стрелы изготовлен из того же проклятого металла, что и оба амулета Прародителя?

– Да. С помощью этого оружия можно поразить Муу.

– А амулет...
– осторожно поинтересовался Чисан.
– Он с тобой?

– Нет. Я спрятал его в надежном месте. Духи предков присматривают за ним.

– Но если...

– Муу не найдет его, - успокоил настоятеля Толман.
– Поверь мне, я знаю.

– Хорошо, вернемся к стреле: что тебе удалось узнать?

– Немного, - признался Толман, - меньше, чем хотелось бы.

– И все-таки?

– Почти полтора столетия назад в Самье проходил диспут между сторонниками сарвастивады и чань-буддистами...

– Да, я знаю об этом. Камалашила и Хэшан Махаян63.

– Изучал монастырские архивы?

– Не без этого, - кивнул Чисан.
– Настоятелю Самье не позволительно забывать о таких значимых для всего Тибета событиях.

– Так вот на этот диспут из Бихары направлялся некий странствующий отшельник по имени Чачаджи, владеющий "Наказующим перстом".

– Так ты хочешь найти следы его пребывания в нашем монастыре?

– Да. И по возможности определить его дальнейший путь.

– Это будет сложно, - покачал головой далай-лама.
– В монастырских архивах тысячи документов. Самье славится своими переводчиками с санскрита.