В биографических заметках говорится об участии нашего богослова в конференциях философского колледжа где он не только слушает выступления и доклады видных мыслителей, но и привлекает всеобщее внимание к своим темам. Км были прочитаны там следующие доклады: «Мрак и свет в познании Бога», «Апофаза и тринитарное богословие», «Роза и бездна» /понятие бытия у Экхарта/, «Богословие образа».

Участвовал В. Лосский и в Августиновском конгрессе, состоявшемся в Париже в 195^ году, и на второй Оксфордской конферевции по патрологии в 1955.

Летом 1956 года, после 3 лет разлуки, Владимир Лосский встретился с Родиной: посетил Москву, Киев, Ленинград и Владимир; молился за богослужениями в многочисленных храмах, видя множество причастников Святых Тайн. Он радовался чистоте и порядку в храмах и благолепию совершаемых в них богослужений. Словом, вся жизнь Матери–Церкви была воспринята им как неисчерпаемый источник благодатных даров, изливающихся на всех, ищуїЦих Христовой Истины. [6]

С этими впечатлениями Владимир Јіосский покинул Родину, чтобы больше ее никогда не увидеть. В день памяти святого Григория Богослова, 7 февраля 1958 года, перестало биться сердце ревностного деятеля на ниве христианского просвещения.

Только не умерло его дело, которое продолжает жить и пло — доносить силою Божиею и усердием многочисленных учеников Владимира Николаевича Лосского.

Было бы большой ошибкой подходить к трудам В. Лосского с философской меркой. Неоднократно В. Лосский указывал, что его работы — это богословие практическое, опытное и ни в коем случае не философская или даже — богословская система. [7]

Тем не менее, оперируя терминами, принятыми в философии, В. Лосский заставляет нас подчас переосмысливать понятия, выраженные в той или иной богословской интерпретации.

Так, например, познание по В. Лосскому — это отнюдь не теория познания со стройной системой, принятой как-либо философским течением. Это — отчасти интуитивизм, это и экзистенциализм, наконец, — это мистический опыт, который невозможно выразить никакими определениями. [8]

Основная цель работ В. Лосского — привести читателя к главной цели: обожению и единению с Богом. Для этого предлагаются различные пути познания, характеризуются определенные методологические основы, взятые, как правило, из практики Восточной Церкви. В некоторых случаях приводятся сравнения с литургико — мистической жизнью Западной Церкви. [9]

Труды В. Лосского побуждают не к новым открытиям в богословии, а к осуществлению того великого божественного плана, который уже известен христианскому миру, но требует для своего воплощения большей инициативы.

«Бог — не предмет науки, и богословие радикальным образом отличается от философского мышления». Владимир Лосский. [10]

По мысли В. Лосского, богослов не ищет Бога, как ищут какой-либо предмет, но Бог Сам овладевает богословом, как может овладевать нами чья-то личность. И это потому, что Бог первый находит ищущих Его, выходя навстречу в Своем откровении. [11]

Из древних мыслителей, занимавшихся углубленным познанием мира и «яже в нем», предпочтение отдается Плотину, [12] который может быть назван вершиной, достигнутой небиблейским античным миром.

Мысль Плотина во многих случаях усваивалась святыми отцами, придавая завершенность христианским постулатам.

Первой ступенью познания у Плотина является мир и душа. Орудием познания — ум . То же самое мы видим, например, и в творениях святого Григория Богослова. [13] Но, при подходе к вопросам, требующим абсолютного решения, ум не справляется. Невыразимое нельзя выразить. По справедливому замечанию В. Лосского:«философ умерщвляет себя на пороге непознаваемого». [14]

Вне христианского учения понятие об Абсолюте, т. е. Боге, противопоставляется. Так, например, у иудеев и в авраамичном исламе монотеизм утверждает Бога как Личность, но не знает Его природы. Мир античный приближался к монотеизму метафизическому, предчувствовал природу Абсолюта, но оказался неспособным проникнуть в глубину не иначе, как только путем растворения ищущей Личности. [15] Иное положение в откровенной религии.

Библия утверждает непреложную изначальность Бога, одновременно абсолютного и личного. Христианство освободило человека от этих двух ограничений, открыв одновременно во всей полноте личного Бога и Его природу. Тем самым оно завершило все лучшее у Израиля и у других религий или метафизических систем. И это было сделано не в каком-то синкретизме, но во Христе и через Христа, действительно соединившим Божество с человечеством. Но поскольку такое единение возможно только через личную практику, это решение вызывало и вызывает у многих соблазн.