— Какого судна?

— Этого я не знаю. Но сюда должна подойти шлюпка. Да, у этих мужиков имеется револьвер. И, как мне кажется, они кого-то держат там взаперти.

— Револьвер? Ты в этом уверен?

— Да. Знаешь что? Я сейчас быстренько сбегаю за Ларсеном, так как на этот раз нам одним определенно не управиться!

Очкарик немного задумался, а затем сказал:

— О'кей! Но возвращайся как можно быстрее!

В этот момент из окна дома сверкнул луч света, наводя на нас ужас. Катя дернула меня за рукав.

Но прожектор тут же погас, и кругом стало еще темней, чем было. Мы напряженно всматривались в сторону моря, пытаясь увидеть ответный сигнал. Но напрасно. В непроглядной темноте ничего не было видно. Лишь шумело море и свистел ветер.

Сбежав стремглав по лестнице, я понесся вдоль берега, потом свернул в ложбину, где лежали наши велосипеды. Вскочив на своего железного коня, помчался изо всех сил в сторону дороги. Нельзя было терять ни минуты!

У гавани свернул влево и проскочил было мимо гостиницы, но тут же резко затормозил, так как меня вдруг осенила одна идея. Прислонив велосипед к стене, я вошел в холл гостиницы. Там никого не было. Я нетерпеливо потопал ногами. На шум из боковой комнаты вышел владелец, приветливо улыбаясь.

— Привет, Ким! — сказал он. — Ты здесь на каникулах?

Я лишь кивнул в ответ, едва переводя дыхание.

— Как твои школьные дела? Справляешься с уроками?

— Да, спасибо, все в порядке, — вежливо ответил я.

— Ты просто так зашел?

— Я… мне хотелось бы поговорить с теми двумя мужчинами, что остановились у вас. Дело довольно срочное!

— Скажи, пожалуйста! — улыбнулся он. — А как их зовут?

— Этого я не знаю. Им обоим что-то от тридцати до сорока лет, а выглядят они весьма обыкновенно.

— Словесный портрет просто великолепен! Но, на твое счастье, сейчас в гостинице проживают лишь эти двое. Они поселились в комнате номер одиннадцать на втором этаже. Можешь к ним подняться. Не знаю, станут ли они с тобой разговаривать.

Не успел он закончить, как я уже поднимался по лестнице. Хозяин крикнул мне вслед, чтобы я передал привет дяде и тетушке. Воскликнув «Спасибо!», я поспешил дальше. Поднявшись на второй этаж, остановился в темноте, пытаясь на ощупь найти выключатель. Когда я его обнаружил, одна из дверей открылась и из комнаты вышли оба полицейских. На них были плащи, и они, видимо, собирались уходить.

На этот раз мне посчастливилось!

— О, как хорошо, что я вас встретил! — воскликнул я. Оба от неожиданности замерли на месте.

— Мне необходимо поговорить с вами! В доме, что на холме около пляжа, с минуты на минуту может произойти преступление. Я не знаю точно, в чем дело, но связано оно с каким-то кораблем, шлюпка с которого должна подойти к берегу. Речь, по моему мнению, идет о человеке, которого эти злодеи удерживают силой и которого, по всей видимости, и заберет эта шлюпка. У одного из мужчин, находящихся в доме, есть револьвер… Обо всем этом мы рассказали поселковому полицейскому, но я опасаюсь, что он нам не поверил, так как до сих пор не принял никаких мер. Я как раз собирался снова ехать к нему…

Тут я глубоко вздохнул. Один из полицейских втолкнул меня в комнату и зажег свет. Второй прикрыл дверь.

Я продолжал:

— Хорошо, что я вспомнил о вас и подумал: вы еще можете быть в гостинице. Правда, уверен в этом не был, так как знаю, что вы забрали профессора для беседы и заняты с ним. Но подумал: попытка не пытка. И поступил, как видите, правильно. А теперь я хочу вас просить пойти вместе со мною к тому дому. Но, может быть, лучше вызвать по телефону подкрепление из Фредериксвёрке. Хотя, пожалуй, они уже не успеют. Но Ларсену позвонить вы еще сможете. Вместе с тем надо оповестить береговую охрану, чтобы она задержала судно…

Выпалив это, я присел на ближайший стул.

— И вы обо всем рассказали своему полицейскому? — спросил один из моих собеседников — тот самый, с которым мы беседовали в воскресенье на улице.

— Нет, не все, так как этих подробностей мы тогда еще не знали. Поэтому, видимо, он нам и не поверил.

Тот кивнул с улыбкой. Другой в это время обошел вокруг стула и вдруг накинул на меня багажный ремень, затянув его так сильно, что я не мог даже пошевелить руками. Затем схватил небольшую салфетку со стола, свернул ее, сунул мне в рот и завязал на затылке.

Улыбавшийся страж закона поднял шутливо вверх обе руки.

— Мне очень жаль, что пришлось так поступить, но другого выхода нет. Ты слишком много знаешь, дружок. Так что проведешь эту ночь здесь. Утром сюда кто-нибудь зайдет и освободит тебя.

Потом они обменялись несколькими фразами по-немецки. Хотя я все расслышал, но ничего не понял. Вот когда я Пожалел, что не был прилежен на занятиях по, немецкому языку.

Не удовлетворившись сделанным, мужчины привязали к стулу и мои ноги. Тот, который все время улыбался, слегка хлопнул меня рукой по плечу. Выключив свет, они вышли. Вот тебе и на!