Указательный палец правой руки преступника лежал сразу на обоих курках. «Значит, он сделает дуплет. Это еще хуже». Сонин вспомнил, что выстрел одновременно из двух стволов двенадцатого калибра производит эффект малой пушки.

Пистолет за поясом был взведен, но как достать его, если Гоцелава не сводит с Сонина глаз. Любое неосторожное движение – и он выстрелит первым. Не похоже, чтобы он брал капитана на испуг. «Раз убил сожительницу, не оставит в живых и меня». Сонин попытался убедить себя в том, что преступника надо ликвидировать, и какие-либо уговоры тут не помогут.

В этот момент он заметил, как тело женщины стало медленно перевешиваться через край дивана. Сонин даже не понял, почему. Ведь она была мертва, но какая-то сверхъестественная сила заставила ее прийти на помощь человеку, который имел искреннее желание ее спасти. Но не успел. И в этом не его вина. Но теперь можно было отвлечь внимание убийцы.

– Смотри, – сказал Сонин, кивнув на женщину, – она живая. Шевелится, – произнес он так убедительно, что Гоцелава поверил и повернул голову.

Было достаточно двух, трех секунд, чтобы капитан успел прыгнуть в кухню.

Грохнул страшный выстрел, и целый заряд дроби пролетел над его головой. Еще бы чуть-чуть… Но дробь не задела Сонина.

Оглушенный громовым раскатом выстрела, он не слышал, как спецназовцы кувалдой били в дверь. Он не слышал ничего.

Выхватив из-за пояса пистолет, капитан сделал шаг в сторону и увидел Гоцелаву. Поняв бесполезность ружья, тот бросил обрез к дивану, растопырил свои здоровенные ручищи и кинулся на Сонина, норовя ему вцепиться в горло. И если бы такое произошло, не успей Сонин выстрелить, он бы мертвой хваткой сдавил шею, и ничего бы уже не помогло.

Но Гоцелава не успел.

По сравнению с ружейным выстрел пистолета прозвучал, как звук петарды. Гоцелава вздрогнул и опрокинулся плашмя на спину. На лбу у него кровоточила рана от пули. А из развороченного затылка окровавленные мозги брызнули на стену.

Только теперь Сонин услышал, что в дверь стучали. Он перешагнул через мертвое тело Гоцелавы, прошел в коридор и отпер замок.

– Припозднились вы, ребята. Я уже сам управился, – сказал капитан.

Спецназовцы ввалились в коридор всем отрядом, с автоматами на изготовку и, видно, были страшно разочарованы, что не пришлось стрелять. Они любили свою работу, особенно со стрельбой.

Вместе с другими сотрудниками подошел и Редькин.

– Ты молодец! – похвалил он.

Кто-то за спиной сказал:

– Теперь к награде представят.

Сонин воспринял эти слова как шутку, не оборачиваясь ответил:

– Это наша работа. Наград не хватит за каждого подонка! – и тут же обратился к Редькину: – А тех женщин все-таки убил не он.

Капитан Сонин спускался по лестнице точно на ватных ногах. Хотелось побыстрее уйти отсюда, выйти из подъезда и не слышать ни слов восхищения, ни упреков матери убитой Гоцелавой женщины. И не видеть ничьих лиц. Сонину не хотелось ничего.

Ровно на десять часов было назначено оперативное совещание в кабинете начальника управления генерала Фенина. Совещание было внеплановое.

Сонин уже понял, что это связано с очередным убийством и распекать генерал будет его, капитана Сонина. Поэтому внутренне подготовил себя. «Недоволен старик. Пока впрямую разнос не устраивает, но все впереди. Досаднее всего, что результат нулевой. Время идет, а убийца не только не найден, но даже не оставляет улик. Вот гад! Не насилует. Забирает деньги, золото и убивает. Для него лишить женщину жизни – раз плюнуть. Кто он такой, этот монстр? Откуда взялся?»

На совещание собрались все начальники отделов.

Сонин хотел сесть сзади, у двери, но, заметив на себе строгий взгляд Фенина, взял стул и понес его к передним рядам. «Придется держать ответ», – подумал он, стараясь держаться бодрее.

Генерал Фенин, как всегда строгий, хмуро оглядел свое доблестное войско. Заметил, что несколько офицеров отсутствуют, но ничего не сказал, только лицо стало еще мрачнее. Для него сейчас важно, чтобы Сонин тут был. И он вцепился своими глазищами в капитана.

«Ну, сейчас начнется», – вздохнул Сонин.

Фенин снял очки, аккуратно положил их на стол.

Капитан встретился с ним взглядом, и заметил в строгих глазах генерала невыносимую усталость и грусть. И Сонину стало жалко генерала. Ведь за всех них отвечал он.

Когда все расселись и перестали переговариваться, Фенин сказал:

– Попрошу внимания! Сегодня утром меня вызывали в мэрию. Заместитель мэра, Воробьев… – для всех уточнил Фенин, пробежав взглядом по лицам сотрудников и остановив его на Сонине. – Недовольны там нашей работой. А если учесть, что финансирование ведется из городского бюджета, делайте выводы сами. Пусть каждый ответит себе, оправдывает ли он зарплату. – И генерал опять уставился на Сонина. Это прозвучало слишком жестко. Но генерал не умел себя сдерживать, и если уже доходило до разноса кого-нибудь из подчиненных, делал это на всю катушку, наслаждаясь своим должностным превосходством. Такое в управлении случалось часто, Фенин считал, что сотрудников надо держать в узде, – и держал, как мог.