– Я использовал это несколько раз, чтобы улизнуть из дома ,- признаёт Восьмой.

– Рейнольдс никогда не выяснял, что я могу делать. Даже до того как он умер, я постоянно пытался выяснить как наилучшим образом использовать мои Наследия.

Крейтон бросает Восьмому его вещи, и поднимает мой Ларец.

– Теперь нам действительно нужно уходить.

– Да ладно,- говорит Восьмой, натягивая штаны. В то время как он прыгает вокруг, он bats свои глаза на Крейтона и говорит льстивым голосом:

– Я только что получил назад свой Ларец. Могу я снова с ним ознакомиться? Я так за ним соскучился.

– Позже,- резко говорит Крейтон. Когда он поворачивается к нам, я могу видеть, как он улыбается.

Восьмой бросает кусок золота в Ларец и достаёт оттуда наружу зелёный кристалл, и засовывает его в карман. Он закрывает Ларец и поднимает его с драматическим вздохом.

– Ох, ладно. Наше воссоединение должно просто подождать, - говорит Восьмой своим самым жалостливым голосом.
– Всем следовать за мной.

– Как часто Сетракус посещал тебя в твоих снах?
– спрашивает Крейтон.

Мы идём уже больше пяти часов и на подъёме в гору замедляемся. Восьмой ведёт нас извилистой тропой, это больше выступ, чем дорога. Всё вокруг покрыто тонким слоем снега, а ветер особенно сильный. Мы все замёрзли, но Шестая защищает нас с помощью своего Наследия, отталкивая ветер и снег с нашего пути. Контроль погоды, уж точно, является одним из полезнейших Наследий.

– Он говорит со мной достаточно давно, пытаясь обмануть меня и вывести из себя, - говорит Восьмой.
– Но теперь, когда он на Земле, сны участились. Он дразнит меня, лжет, а теперь пытается заставить принести себя в жертву, чтобы вы все смогли вернуться на Лориен. Он пристает ко мне больше, чем обычно в последнее время.

– Что именно ты имеешь ввиду, говоря “Пристает ко мне?” - спрашивает Крайтон.

– Прошлой ночью он показал мне моего друга Девдана, висящего в цепях. Я не знаю действительно ли это происходит или это лишь трюк, но это видение застряло у меня в голове.

– Четвёртый видел его тоже,- поддакивает Шестая.

Восьмой ходит кругами с удивленным выражением лица, а затем начинает пятиться. Он явно соединил все части воедино. Его нога проходит в опасной близости от того, чтобы соскользнуть с выступа, от чего у меня перехватывает дыхание. Я резко протягиваю руку в его сторону, но он не колеблясь продолжает.

– Знаете, я думаю, что видел его вчера вечером. Я не вспоминал об этом до сих пор. У него светлые волосы? Он высокий?

– И он выглядит лучше тебя?

Да, это он - говорит Шестая улыбаясь.

Восьмой останавливается и смотрит задумчиво. Спуск слева от нас почти две тысячи футов.

– Знаете, я всегда предполагал, что это был я, но думаю, что я был неправ - говорит он задумчиво.

– Предпологается, что это был ты?
– спрашиваю я, охотно уводя его подальше от края.

– Питтакус Лор.

– Почему ты так думаешь?
– спросил Крейтон

– Потому что Рейнольдс говорил мне, что Питтакус и Сетракус всегда могли общаться друг с другом. Теперь зная, что Четвертый тоже может, я запутался.

Восьмой снова начинает ходить, когда Элла спрашивает,

– Как кто-то может быть таким же как Питтакус?

– Предполагается, что каждый из нас берет на себя роль одного из десяти первоначальных старейшин, поэтому я думаю, один из нас возьмет на себя роль Питтакуса - объясняет Шестая.
– Чепан четвертого сказал ему тоже самое в письме. Я сама его читала. В конце концов мы, как предполагается, станем еще более сильными, чем они. Именно поэтому Моги стали более активными сейчас, прежде чем мы станем еще более опасными, способными лучше защищать себя и нападать на них.
– Она смотрит на Крейтона, который кивает пока она говорит.

Я чувствую, что я единственная, кто знает так мало - ничего, на самом деле - из моей истории. Аделина отказывалась рассказывать мне хоть что-нибудь, отвечать на один из моих вопросов, или даже намекать на то, на что я однажды буду способна. Теперь, я так отстала от остальных. Единственный старейшина, о котором я что-то знаю является Питтакус, не говоря уже о знаниях, которые я могла иметь. Я просто должна верить, что выясню, кто я, когда настанет время. Иногда, я становлюсь грустной, когда я думаю обо всем этом. Мне жаль, что я уже не узнаю, каким мое детство должно было быть. Но для нет времени, чтобы оплакивать то, что нельзя изменить.

Элла подходит и идет со мной, легко прикасаясь своей рукой к моей.

– Ты выглядишь грустной? Ты в порядке?

Я улыбаюсь ей.

– Мне не грустно. Но я зла на себя. Я всегда обвиняла Аделину, в том, что я не развила свои Наследия таким способом, каким я должна была. Но посмотри на Восьмого. Он потерял своего Чепана, но использовал то, что он имел и просто продолжал работал над этим.

Мы идем вместе в тишине в течении нескольких минут пока Восьмой не говорит:

– Вам когда-нибудь бывало жаль, что Старейшины не передали нам наше Наследия в закрытых рюкзаках вместо этого?
– говорит Восьмой, перекладывая свой Ларец в другую руку.