Я виновато смотрю на Крейтона. Я подхожу, чтобы взять свой Ларец у него, но он просто мягко меня отодвигает

– Пока я у вас есть, Марина. Скоро, я уверен, вы должны будете нести свое бремя в одиночку, но я буду помогать, пока смогу

Мы идем еще несколько минут, пока путь вдоль горного хребта внезапно не заканчивается крутым утесом. Мы в нескольких сотнях метров от вершины, и я смотрю на Гималаи, расположенные слева от меня. Горы огромны и кажутся бесконечными. Это захватывающие зрелище, которое я надеюсь, я буду помнить всегда.

– Так, теперь куда?
– спрашивает Шестая, скептически осматривая гору.

– Нет никакого пути, которым мы можем пойти прямо к вершине. Кажется, нет больше других вариантов, хотя.

Восьмой указывает на два высоких, громадных валуна прислоненных к склону горы, и затем сжимает руку. Камни отделяются, показывая кривую каменную лестницу, которая вьется кругами и ведет внутрь скалы. Мы следуем за Восьмым до лестницы. Я чувствую клаустрофобию и уязвимость. Если кто-то следует за нами, никакого выхода нет.

– Почти там, - говорит Восьмой через плечо.

Лестницы настолько холодные, что их холод просачивается через мои ноги и тело. Наконец они приводят нас к огромной каменной пещере, вырезанной в горе.

Мы вливаемся в нее, озираясь в страхе. Потолок высится в паре сотен футов, а стены гладкие и полированные. В одну из стен врезаны две глубокие вертикальные линии, нескольких футов в высоту, расположенные в пяти футах друг от друга. Между линиями находился маленький синий треугольник, с тремя изогнутыми линиями горизонтально вырезанными над ним.

– Должно быть это дверь?, - спросила я, следуя глазами за линиями.

Восьмой отступает в сторону, чтоб нам было лучше видно.

– Не должно быть - это дверь. Это дверь в самые отдалённые уголки Земли.

Я натянул свою толстовку на голову и сгорбил плечи. Девятый одет в грязную детскую шапку и потрескавшиеся солнцезащитные очки, предметы он нашел в железнодорожном парке, где мы спрыгнули. После часа ходьбы на юг, мы стоим на платформе, прислонившись к стене в ожидании другого поезда. Один только что подъехал. Чикагцы называют его Эль. Сундуки в наших руках выделяются на фоне портфелей и рюкзаков других пассажиров, и я делаю все возможное, чтобы выглядеть непринужденно. Берни Косар спокойно спит внутри моей рубашки, превратившись в хамелеона. Девятый все еще был немного зол что я скептично считал что вряд-ли кто-ни-будь найдет безопасный дом в столь густо населенном районе. Я знаю Генри бы никогда не выбрал бы столь небезопасное место.

Мы не говорим, когда поезд грохочет на станцию. Колокола звонят, двери разъехались и Девятый повел меня в последний вагон. Когда поезд отъезжает, мы смотрим как Чикаго медленно становится ближе.

– Пока что просто наслаждайтесь видом,- сказал Девятый. Он выглядит более спокойным чем ближе мы подъезжаем к городу.

– Я скажу тебе больше когда мы выйдем.

Я раньше никогда не бывал в Чикаго. Мы чувствуем, что проезжаем миллионы зданий и домов, мы грохочем через различные районы. Улицы ниже полны автомобилей, грузовиков, людей, собак, детей, катающихся в колясках. Все выглядит таким счастливым и безопасным. Я не могу избежать желания быть одним из них. Просто ходить на работу или в школу, возможно гуляя с Сарой и попивая кофе. Нормальной жизни. Такая простая мысль, но она почти невозможна для меня. Поезд оставаливается, люди потоком выходят, а другие садятся чтобы попасть на него. В вагоне столько народу, что две девушки, блондинка и брюнетка вынуждены стоять почти склонившись над нами.

– Как я сказал,- сказал Девятый, счастливо улыбаясь, -просто наслаждайся видом.

Через несколько минут, блондинка запнулась об Ларец под моими ногами.
– Ой господи, ребята. Что это за гигантские коробки?

– Пылесосы.

Я нервничаю и история Девятого с других ночей первое что пришло мне в голову.

– Мы, э-э, продавцы.

– Правда?- спрашивает брюнетка. Она выглядит разочарованной. Я немного обвис, даже я сам разочарован в своей вымышленной жизни.

Девятый снял его треснутые солнцезащитные очки и толкнул меня локтем в бок.

– Это была шутка. Мой друг, он думает, что он такой смешной. На самом деле, мы работаем на коллекционера искусств и берем эти артефакты для Художественного института в Чикаго.

– О, да?
– спрашивает блондинка. Две девушки взглянули друг на друга и выглядят довольными. Она повернулась обратно к нам, заправила волосы за ухо.

– Я студентка там.

– Серьезно?
– говорит Девятый с довольной улыбкой.

Брюнетка наклоняется, с любопытством глядя на причудливую резьбу на крышке моего Ларца. Мне не нравится то, что она так близко к нему.

– Итак, что же внутри? Сокровище пиратов?

Мы не должны говорить с ними. Мы не должны говорить ни с кем.

Мы не просто подростки, пытающиеся смешаться с людьми вокруг нас. Мы иностранные беглецы, которые запросто уничтожили целый парк правительственных автомобилей. Знай они что, за мою голову назначена награда, я уверен, они оставили бы нас одних вместе с Девятым прямо сейчас. Мы должны скрываться непонятно где, в Огайо или даже на западе. Где угодно, только не сидеть в переполненном поезде в середине Чикаго, флиртуя с девушками. Я открываю рот, чтобы сказать, что сундуки пусты, чтобы заставить их прекратить задавать свои вопросы и оставить нас в покое, но Девятый в говорит первым.