Шрифт:
Варшава 1942 – 1944
В АНТОЛОГИЧЕСКОМ РОДЕ
Дополнение к Ермию – в антологическом роде
295
1
персть струй прозрачная – что камень обняв трепещет – голос свой уж подает издалека мне и плещет пойманной совой бесплотные дробятся лица всплывая падая на дно меж них сейчас дрожа струится блаженная моя ладонь стремитесь струи бей живая от внуков вестью в мир иной и зачерпнув я возливаю безвидную на прах земной296
2
мысль трещинки что делит лоно паросский непорочный склон и бурям преданные склоны омолнийных гранитных лон – избравший камень ликом Боже и в мертвом сущий и святой отдохновенье дай мне – тоже леч в прах под будущей пятой297
3
власть дивную имеет камень – живово крепче – надо мной не горний – гор за облаками но камень низкий под стопой на улице сухие плиты и гравия в саду зерно булыжника солнцеповито недвижной мыслию чело их лижет языками пламень из недр пылающей травы и тянет преклонить на камень груз поднебесной головы298
4
Юре Клингеру
на закоцитные пероны купив билет сквозь тьмы квадрат где дымные хранят драконы к стоянке огненных квадриг брожу взволнованно по влаге воздушней адовой теней гляжу как с кранов виснут флаги на части распятый орфей здесь чаянье соединенья из будущего веет ветр и дышит грохотом сближенья вздувая красным оком свет предупрежденья а в избушке вагонной сонце процвело цветет покрыло край подушки и странник пьет огонь-вино испил сорвал воткнул в петлицу и озарен в своем окне и уж его мелькают лица луч пронося в мрак адов – мне299
5
день умерший – день вновь воскресший в навершии голубизны я здесь тревоги страх понесший за всех подобных нам за ны высчитывающий зачатья отмеривая смерти дань! как воскрешонному начать мне мой новый неизвестный день! вот говорят – есть утешенье даль зрению и сон для век но живший в века разрушенья не верит в сушу! человек!300
6
повисшие безвесно домы и голубиный шорох ниш предутренний и незнакомый лик негативный – смерть ли жизнь! шаги мои вились по крышам росли шуршащею травой громонеслось навстречу: свыше в жизнь первый рушился трамвай чинил при вспышках недра улиц таинственных кобольдов круг и тень их превышала вдруг домов гигантов падших лица и этих каменных личин чело венчанное звездами впервые я узрел: их чин их право ликое над нами над стелящимся под ногой над стертым в лике рабском прахом Он – ликий: явленный нагой шел из веков безвейным взмахом: фригийской шапочки крыла ног оперенье жезл змеиный и герметический хорал гремел ему времен заменой мог скрыться но не смертным стать наперстья та поять не может ключ явленново: вечна стать сиих: не тлеет не неможет301
7
безумели в проектах лада века но вечный Лад – один прообраз совершенство-хлада мил нам – отечественный дым в очаг протянутые персты и нектар древних щей во рту внук! в родовые недра перстью мохнатой веющей врасти теней от предков надо мною как вехи веют вихри косм средь потопления дом ною волноносимый микрокосм302
3
внушаеш песни золотые опять прохладою зрачков как будто я влюблен /в тебя/ впервые а за спиной не тьмы веков когда шумят и свищут звуки провижу помню зрю: века бледны от капель крови руки легки от вздохов облака вращалось небо и молчало и шол безумный как слепец где вновь рождается начало и всходит медленный конец