— Надо ее вытащить, — сказал Леха, когда они наконец открыли гроб. — Здесь не получится.

— На землю класть нельзя, — тут же нервно отозвался услышавший эту реплику Семен Игоревич. — Очень грязно! Вы все испачкаете.

— Чего ж делать-то? — озаботился Леха.

— В сарае брезент есть, — нашелся Фархад. — Может, притаранить?

— Давай сгоняй! — обрадовался Леха. — А мы пока перекурим.

Фархад выбрался из могилы и ушел. Лехе карабкаться было неохота, он присел на краешек гроба, достал сигарету.

Семен Игоревич увидел дымок, подошел поближе, заглянул вниз.

— Ну как? — осклабился Леха, кивая на мертвую невесту. — Нормалек?

— Годится, — лаконично ответил Семен Игоревич, стараясь ничем не выказать своего волнения.

— А ноги-то у ей совсем не пахнут, больно подмерзли! А то б ты оттянулся, полизал бы, да? — заржал Леха. — А, Сенечка?

Сенечку покоробило. Он и так уже не раз жалел, что по пьяному делу откровенничал с Могилой. Шутки эти были совершенно непотребные, никакого права на такое хамство он Лехе не давал.

— Да ладно, не тусуйся, Сенечка! — сказал Леха, заметив, как тот переменился в лице. — Я ж могила, ты ж знаешь. Никогда никому, вот те крест!

И неверующий Леха убедительно перекрестился.

Сенечка только вздохнул. Приходится терпеть, ничего не поделаешь. Куда теперь деваться. Как говорится, охота пуще неволи. Но больше он с Лехой дела иметь не будет. Впрочем, ему и не понадобится. Это первый и последний раз.

Раздались торопливые шаги. Вернулся Фархад, принес сложенный брезент.

— Подсоби! — сказал Сенечке.

Тот аккуратно разместил сумку в крышке гроба, лежавшей рядом, и помог Фархаду разложить на земле брезент.

Затем Фархад спрыгнул вниз, а Сенечка взял сумку и снова отошел в сторону.

Больше он ни в чем помогать не собирался. Иначе за что он платит такие деньги?

Вскоре над ямой появилось поднятое на руки тело в белом подвенечном платье, которое могильщики не без труда уложили на расстеленный брезент.

Сенечка, волнуясь, смотрел на происходящее. По-прежнему стоял в стороне, не мог себя заставить подойти.

Аеха ловко выскочил из могилы, вытер руки какой-то грязной тряпкой, нагнулся над мертвой девушкой и начал раздевать ее.

Сенечка поморщился. Страдая, наблюдал, как Леха расстегивал крючочки на платье своими здоровыми пальчищами.

— Поаккуратней! — не выдержал он.

— Не боись! — ухмыльнулся Леха. — Не большое дело бабу раздеть.

Он и в самом деле справился с застежками довольно быстро, почти не глядя. Видимо, пригодился фроттистский опыт. Затем с помощью того же Фархада снял с покойницы платье и в несколько раз сложил его.

Мертвая невеста осталась лежать в одном нижнем белье, что почему-то выглядело крайне бесстыдно. Фархад даже накрыл ее краем брезента.

— Это правильно, а то еще простудится! — заржал Леха.

Фархад на это ничего не ответил — думал о чем-то своем.

Леха подошел к Семену Игоревичу.

— Ну вот, все путем, Сенечка! — сказал он, протягивая ему сложенное платье.

Сенечка заботливо уложил платье в сумку «Адидас», застегнул молнию и вынул из внутреннего кармана заранее приготовленные деньги.

— Вот, все как договаривались. Можешь пересчитать.

— Да ладно, Сенечка, — благодушно ухмыльнулся Леха-Могила. — Я тебе доверяю.

— Ну, я пошел, — попрощался Сенечка.

Он не хотел здесь оставаться ни одной лишней минуты.

— Давай, счастливчик! — не удержался Леха. — Чтоб все там нормально было!

Семен Игоревич, не оборачиваясь, уже шел к выходу, бережно нес драгоценную сумку. Наконец-то ему невероятно повезло. Пожалуй, сильнее он никогда ничего не хотел. Разве что получить роль Безухова в новой постановке.

Платье невесты — это была его давнишняя голубая мечта. Платье мертвой невесты — о таком он даже не мог помыслить, это уже предел любых мечтаний, особый, утонченный кайф.

Леха-Могила, насмешливо покачав головой вслед приятелю, повернулся к Фархаду, отслюнявил половину купюр из полученной пачки:

— На, держи!

Фархад молча спрятал деньги.

— Давай, что ли, обратно ее засунем? — сказал Леха, показывая на покойницу.

Фархад кивнул.