Так же Костя очень приветствовал ее работу по отделке клиники того Валентина, с которым Карина познакомилась в вечер нападения. А она, и при всей своей неприязни к психотерапевтам, готова был выполнить все, о чем бы Соболев ни попросил. Да и, несмотря на все свои страхи, не могла не признать, что Валентин Петрович, в целом, довольно таки терпим. И потому достаточно спокойно согласилась на этот проект и начала тем заниматься. Хоть и подозревала, что в большей части всех ненавязчивых разговоров психотерапевта содержится умысел. Да только, и не разговаривать с ним — не могла. Тот всегда издалека начинал обсуждение, и когда добирался до сути, Карина несколько растеряно понимала, что рассказала о том, о чем и не думала, и не планировала упоминать.

Но чаще всего в этот месяц Карина посещала гинекологов. И с Константином, и в одиночку, она ездила в областной «Центр планирования и репродукции семьи» практически ежедневно. Что именно там проверяли и изучали в ней врачи — Карина затруднялась разобраться. Правда, после пятого или шестого посещения, почти не сомневалась, что они уже знают о ней больше, чем сама Карина, а анализы и какие-то процедуры все продолжались и продолжались. Однако она не роптала, уже все для себя решив.

Наконец, спустя чуть больше трех недель, им с Константином огласили вердикт: забеременеть без врачебного вмешательства Карина может. Но маловероятно. Двадцать процентов из ста. И если супруги желают обзавестись детьми в ближайшем будущем, то им рекомендовано экстракорпоральное оплодотворение.

Ясно дело, Соболев затягивать не планировал, о чем всегда и говорил. Да и Карина, вроде бы, не видела смысла оттягивать.

Однако, спустя еще две недели, которые они все потратили на подготовку к процедуре, после всех этих анализов и тестов, после десятков принятых таблеток и уколов, после принятого ею решения, утром, накануне поездки в Центр, она, испытывая настоящий страх, закрылась в ванной. И, несмотря на все уговоры Кости, отказалась ехать, хоть и позволила мужу, в конце концов, к ней войти. Но стоило Косте остановиться в дверях и открыть рот, со всей очевидностью, планируя ее уговорить, Карина зажмурилась. И, отвернувшись к зеркалу, так и не открыв глаза, заявила:

— Я туда не поеду. Это бессмысленно. — Она намочила ладонь под холодной водой, текущей из крана, и провела по затылку, под волосами.

— Почему, хорошая моя? — Карина готова была боготворить этого мужчину за его терпение и умение сохранять спокойствие.

Но сейчас ей было слишком нехорошо из-за накатившей паники, чтобы ему об этом сказать.

— Потому что я — уже беременная. — Заявила Карина, определенно, сумев заставить Константина опешить.

Молчание в ванной держалось около минуты, и все это время, продолжая смачивать затылок холодной водой, Карина спиной ощущала взгляд мужа.

— Ты делала тест? — Как-то очень осторожно уточнил он. Видимо решил, что Карина немного не в себе из-за стресса.

— Нет. — Карина набрала полные пригоршни воды и щедро плеснула себе в лицо.

— Я рискну напомнить тебе, что три дня назад, когда тебя осматривали в последний раз, ты, со всей определенностью, не была беременна.

Вот теперь, точно, он убедился в ее неадекватности в настоящий момент.

— Я рискну тебе напомнить, — передернула его Карина, — что два дня назад тебе рекомендовали не заниматься со мной сексом, но ты нарушил это предписание в тот же вечер.

Она затылком ощутила, как он приблизился.

— Карина, любимая, — руки Кости крепко обняли ее за талию. Он впервые назвал ее так. Видно, совсем разуверился в здравости разума. — Ты не можешь знать: забеременела или нет через два дня.

— Но я знаю, мать твою так!

Она не собиралась кричать. Не хотела ругаться. И не собиралась обрызгивать Костю холодной водой.

Просто так вышло. Просто ей было очень страшно. И, вопреки всем разумным доводам, вопреки любой науке, она знала, нутром чувствовала, что Этобыло в ней. Что ее тело вновь не принадлежало ей. Только теперь совсем по другой причине. И Карина никак не смогла бы повлиять на эту причину. Не посмела бы, несмотря на весь свой страх и ужас.

Не ясно было, поверил ей Костя, или нет. Но муж отвез ее в больницу и, отказавшись от назначенной процедуры, попросил проверить вероятность убежденности Карины. Врачи, достаточно удивленные подобным заявлением супругов, к тому же, определенно, не разделяющие их уверенность в целесообразности отмены процедуры, все же не стали спорить вслух. И посоветовали приехать через семь дней.

Карина понятия не имела, что думал в течение этой недели Костя. Ей же, видит Бог, было совсем не до размышлений. Она практически ничего не могла есть, каждое утро мучаясь от сильной тошноты. Ее мутило от чего угодно: движения, запаха, яркого цвета. За эту неделю Карина потеряла минимум килограмма полтора, и все чаще замечала неподдельную тревогу в глазах Соболева, который никак не мог определиться, то ли у нее и правда токсикоз, то ли Карина страдает выраженной формой самоубеждения. Впрочем, любые сомнения исчезли через семь дней, когда проведенный анализ крови, к удивлению их врачей, подтвердил такое самоуверенное и неожиданное для всех заявление Карины.

В затылке ломило, а виски пульсировали от накатывающей боли. И это в шесть утра. Вышел, называется, подышать свежим воздухом.

Ну и, на кой черт ему балкон, спрашивается? Что теперь с ним делать, если курить он не будет, а выпить кофе с женой не может из-за того, что она даже голову повернуть на подушке боится, не то, что подняться.

«Твою ж, налево! Может, пластырь никотиновый налепить, или таблетки какие-то попробовать?»

Переплетя пальцы замком, Константин надавил на затылок, в попытке унять боль, и наклонил голову почти до груди. Потом, поочередно, достал головой до плеч.