На исходе утренней зари в лесу под нами свистели, шумели и тревожно переговаривались островные птицы. Малаец с синей татуировкой ушел на разведку. Его низкорослый товарищ сидел скрестив ноги и настойчиво тер глаза, пытаясь отогнать сон. Я отошел помочиться и увидел, каким темным стало море на горизонте. Цвета индиго. Отсюда можно было разглядеть другие острова. Все было так тихо и безмятежно, пока ко мне не присоединился Тим.

— Не стоит бродить в одиночку, — заметил он и пристроился рядом.

Утро шло своим чередом, как и накануне. Мы ждали, смотрели, видели, как из грубо сплетенной ловушки выползают сороконожки размером с ужа, и вспоминали тела драконов, которые извивались в грязи, словно куча червей на куске печенки. Мерзкие, грязные твари. В сказках драконы были прекрасны, они летали по небу, расправляя свои волшебные крылья, — смертоносные, но величественные. Но эти — эти были безобразны и наделены безжалостной, бессмысленной мощью, они больше походили на чудищ из ночных кошмаров, чем на сказочных персонажей. В их взгляде не было ничего, что бы мог постичь человек. В отличие от взгляда кита, змеи и даже лягушки. Тот большой дракон — он посмотрел на меня. Я в этом уверен. Он смотрел на меня, и у меня было чувство, будто это взгляд демона.

Малаец с татуировкой, наш молчаливый разведчик, вернулся через два часа после восхода и жестами подозвал нас.

— Дракон, — произнес он, и это было первое английское слово, которое я от него услышал.

Дэн поднялся из-за кустов, натягивая штаны, и коротко кивнул. Можно было подумать, он только что вышел из гальюна. Мы выстроились в шеренгу по двое, ощущая примерно такой же ужас, как если бы из дыры в нужнике в самый интересный момент высунулась большая чешуйчатая голова с огромными зубами. Идти было тяжело, даже притом, что Даг все время смотрел по сторонам и каждые двадцать секунд шептал: «Никаких драконов, точно». Дэну что — он шальной. Наверное, чтобы преуспеть в этом ремесле, надо быть сумасшедшим или полудурком или обладать шестым чувством; а скорее всего, нужно то, и другое, и третье.

— Ну, парни, — сказал он, стараясь сохранять спокойствие, — будем надеяться, это наш дракон и есть, — и пошел вперед. Тим увязался за ним с обеспокоенным видом. Не то чтобы он это специально показывал, но я знал, догадывался: Тим притих и старался ни с кем не общаться, кроме Дэна, с которым всю ночь совещался о чем-то.

Облизывая губы, мы храбро зашагали следом, стараясь ступать бесшумно, как кошки.

В засаде было прохладно и зелено. Солнце сюда не проникало, траву мы успели примять накануне. Сквозь свисающие листья нам было видно, как дракон подошел к краю травяных зарослей и ринулся сквозь кусты к деревьям. Это был крупный зверь со складчатой шкурой, из его закрытой пасти капала тягучая слюна. Он увидел кабана или, по крайней мере, учуял его. Из укрытия я слышал, как над тушей жужжат веселые утренние мухи. Дракон шел уверенно и решительно. В его невозмутимой поступи было что-то слоновье. За несколько футов от ловушки зверь остановился, выставив вперед одну лапу. Так близко и такой огромный! Брови нависли над маленькими неподвижными глазками. Взгляд их не казался бессмысленным: в них светилось напряженное чужеродное сознание. Дракон смотрел прямо на наше укрытие.

Время застыло. Ноги постоянно чесались: по ним то и дело проползали длинные красные многоножки, похожие на червей, которыми кишела речная жижа на берегу Темзы. Не смея пошевелиться, мы внимательно разглядывали не знающие пощады когти, скользкий змеиный язык, массивное туловище дракона. Бороться с таким зверем не легче, чем с носорогом.

Около получаса зверь простоял не двигаясь. Затем все произошло стремительно быстро.

Дракон еще раз повернулся к облепленной мухами туше, пару раз неторопливо кивнул, встав на дыбы, и бросился на наживку. Дэн отпустил веревку, дерево выпрямилось, другая веревка плотно обвилась вокруг драконьего брюха, и зверь ошалел от неожиданности. Он должен был попасть прямо в ловушку, но застрял на входе и принялся дергаться и извиваться как уж на сковородке, щелкая пастью и колотя хвостом по земле. Из пасти капали багрово-коричневые комки полупереваренного мяса. Дэн, Тим и малайцы вышли из укрытия, но подойти ближе пока не решались. Колышки треснули и накренились, дракон скользил в собственной слюне, заваливаясь на бок, а наши товарищи медленно окружали его, стараясь держаться на расстоянии. Зверь молотил хвостом, словно кит, производя дикий грохот, длинные острые когти отчаянно впивались во все, до чего могли дотянуться. Перед нами метался убийца, обуреваемый яростью и страхом.

Дракон вырвался, и веревка, стянувшая ему брюхо, потащила за собой обломок ствола длиной с черенок для швабры.

Дэн поступил правильно, выбрав в охотники Тима. Мой приятель оказался именно там, где надо, и сохранил спокойствие, — по крайней мере, так мне казалось. Можно ли назвать это храбростью? Не знаю: возможно, Тим просто вошел в транс. Иногда ему бывало страшно, это я точно знаю. Может быть, он и сейчас испугался, но даже если и так, он загнал свой страх так глубоко, что его было не видно. Никому, кроме меня, — слишком давно мы с ним были знакомы. Я знал этот взгляд — насмешливый и одновременно настороженный. Упрямо сжатый рот. Тим определенно испугался, но сдаваться не собирался. Окажись на его месте я — мог бы и сбежать. Кроме того, я вполне мог бы отскочить не в ту сторону в самый неподходящий момент. И Тим тоже мог ошибиться, но не от страха. Я гордился им. Наш Тим с Рэтклифф-хайвей. Тим — бесстрашный охотник. Движения его были точны и решительны. Впрочем, все они действовали решительно и отважно: и проворные, почти голые малайцы, и Дэн. Вряд ли кто-то назвал бы его элегантным, но вдруг этот крепко сбитый, невысокий мужчина вышел вперед с изяществом и грацией заправского танцора — и попытался набросить веревку с петлей на шею чудовищу.

Аркан пролетел мимо, Дэн мгновенно смотал веревку и тут же бросил ее снова. Опять промах, и еще раз. Дракон покрылся пеной, начал дергаться в конвульсиях, одновременно извергая содержимое желудка и кишечника и поливая землю прерывистыми струями мочи. На пятый раз все получилось. Петля чудесным образом зацепилась за длинную морду, скользнула дальше — и затянулась у зверя на шее. Уж не знаю, что помогло Дэну — везение или умелый расчет. Дэн раскраснелся и вспотел, сделал шаг назад, перебросил конец веревки Тиму и тут же принялся раскручивать второй аркан, готовясь к броску. Тим отбежал к дереву и привязал к нему конец веревки, шевеля губами, будто напевая что-то или произнося молитву; глаза у него остекленели.

Думаю, на все ушло несколько минут. Чудовище все еще металось и брыкалось, но три крепкие веревки — одна на шее, одна на хвосте и одна вокруг брюха — удерживали его между деревьями. Дэн позвал нас, и мы вышли из укрытия. В длину дракон оказался не меньше девяти-десяти футов, воняло от него — хоть святых выноси. Мне иногда кажется, что в жизни меня слишком часто окружала вонь. Животное было покрыто слоем собственной блевотины и экскрементов, да и кабанья туша уже сильно подгнила. Жаркий воздух был пропитан запахом, который заставил меня вспомнить о продавцах помета из Бермондси: в галереях, где они продавали свой товар, стояли корзины, полные утрамбованного собачьего дерьма для дубления кож. От этого запаха стены трескаются, а растения вянут.