ключается в том, чтобы прожить свою жизнь максиО

мально полно. Мы не должны приближать смерть и, беспомощно запинаясь и стыдясь, хныкать о невозО

вратном прошлом. Если мы родились, чтобы реалиО

зовать себя как полноценную личность, то надо тверО

до сказать: это время пришло.

Чтобы найти свою страсть и отдаться ей, незаО

чем срываться с насиженного места, как, например, поступил Гоген, переехавший на Таити, ибо есть поО

нятие долга, есть люди, чья жизнь в той или иной

мере зависит от наших решений, а также и другие

аргументы за то, чтобы не отказываться от принятых

на себя моральных обязательств. И все же мы обяО

заны жить своей страстью, как бы ни казалась нам

наша жизнь банальной и временной, с надеждой, что

в один прекрасный день все станет абсолютно ясным, а выбор — чрезвычайно легким. Жизнь редко бывает

простой и ясной; столь же нелегким оказывается и

выбор, который предопределяет и преобразует нашу

жизнь.

Страх погрузиться в собственные глубины — это

наш враг. Мы волнуемся, что нам чегоОто не разреО

Одиночное плавание в открытом море

181

шат? В среднем возрасте все разрешения отменяютО

ся, в них больше нет необходимости. Врагом являО

ется только страх и ничто иное. Но если нас пугают

собственные глубины, возможные проявления страсО

ти, то тогда нам в еще большей степени следует боО

яться своей непрожитой жизни.

Вот некоторые важные аксиомы:

1. Жизнь без страсти — это жизнь без глубины.

2. Страсть, хотя она и представляет опасность

для порядка, предсказуемости, а иногда и душевноО

го здоровья, свидетельствует о наличии жизненной

силы.

3. Нельзя приблизиться к богам, к архетипичесО

ким глубинам, не рискуя с головой окунуться в бесО

конечность жизни, ибо таковы пожелания богов и

веления страсти.

4. Поиск новых страстных увлечений и занятие

интересным и приятным для себя делом способствуО

ют процессу индивидуации.

Когда мы приходим к осознанию всей необъО

ятности нашей жизни и выбираемся за пределы деО

тских и этноцентрических границ, мы должны скаО

зать «да» своему душевному странствию и поставить

на карту все. Рильке написал стихотворение под наО

званием «Архаический торс Аполлона», в котором

рассказчик исследует каждую трещинку и каждый

изгиб рельефа искусно обработанного камня. А заО

тем он вдруг понимает, что он сам стал предметом

«изучения» со стороны скульптуры. Поэма заканчиО

вается неожиданным резким приказом: «Сумей и ты

себя пересоздать!»* Я понимаю это так: когда человек

сталкивается с предметом, рожденным истинно творО

ческим, дерзким воображением, он не может притвоО

ряться бессознательным. От него в равной мере треО

буется широта души и дерзость поступков. Следуя

своей страсти, которая проникает в нас так глубоко,

* Selected Poems of Rainer Maria Rilke, p. 147.

182

Глава 6

что причиняет одновременно боль и радость, челоО

век ускоряет процесс индивидуации, извлекая из

глубин свои скрытые возможности. Как и в случае

выбора работы по призванию, Эго не принимает на

себя никакой ответственности; оно может либо отойО

ти в сторону, либо дать свое согласие. «Это не моя, а

Твоя воля». Жизнь со страстью приносит человеку

обновление, когда старая жизнь зачерствела. Жить

со страстью — это единственный способ полюбить

жизнь.

Душевный омут

Цель индивидуации заключается вовсе не в торО

жестве Эго, а в достижении максимально возможО

ной целостности. Несколько лет назад, во время

утреннего семинара, я просто оцепенел, пораженО

ный высказанным вслух замечанием: если мы буО

дем жить довольно долго, нас покинут все, кого