«В конце концов, — осенило ее, — можно отдать Заядлой мопед и деньгами. Катя мне одолжит. Она ж нормальная тетка!»

Сани примерил шубу на себя, словно проверял, не уменьшилась ли она в размере. Он любил свои вещи и трясся над ними, и то, что он одолжил ей свою коронную экипировку, было его личным подвигом Камо.

— С чем тебе помочь? — засияла она. — Хочу, чтобы праздник был землепотрясным. Мы с Яном сегодня придем сюда. Он мне билет купит! Во прикол?!

— Явление Анны Карениной в гранд-опера! — оценил начитанный Сани. — Директора инсульт хватит.

— Особенно когда я все свои конкурсы сама повыигрываю! И приз потребую…

— …бесплатный вход на полгода. Он умрет! Смотри, — протянул он ей ее собственную книгу про народные праздники, — Витальевич мне отдал. Но у тебя тут так поначеркано… Я не понял, зачем нам палатки?

— Шалаши! Главная фишка — для «пойдем, красотка, в нумера»! Понял? Увидишь, к часу ночи все будут заняты. А че, детей на Купалу зачинать самое время…

— А кто такой Кочержник? И вот еще, что за тряпки мы сжигать будем?

— Где? — Даша открыла купальскую главу и прочла криво обведенный карандашом абзац. Затем перечла его снова, и снова и на третьем заходе почувствовала, что планомерно теряет сознание. — Это же… Это… — залопотала она. — Боже! Сегодня!!!

— Ну конечно, сегодня, — удивился ее удивлению Сани. — Через час грузовик с папоротником приедет. Что мне с ним делать?

— Я сегодня умру! — оборвала его Землепотрясная, не в силах поверить в смысл своих дрожащих слов.

— Я, видимо, тоже, — обреченно вздохнул танцор. — Я на себе весь праздник не вытащу. Он с ума сошел, что тебя уволил. Сам себе западло устроил.

— Ты не понял, я умру на самом деле! — отчаянно заорала она. — Прости, мне нужно бежать…

— Но, Зем!

— О-о-о, кто к нам пожаловал! Звезда сомнительного счастья! — Воистину Заядлая обладала редкостным талантом появляться в самый неподходящий момент. — Алекс! Алекс, беги сюда! — завизжала цирюльница.

— Да не ори ты! — гаркнула очумелая Чуб. — Я проиграла. Я все отдам. Вечером. Деньгами. — Она ринулась к выходу.

— Какими деньгами? Откуда они у тебя?

Догнав, Заядлая схватила Дашу за кисть.

Та неприязненно вырвала запястье и шагнула к двери. Откуда-то тревожно запахло гарью.

— Алекс!!!

Парикмахерша ухватилась обеими руками за Дашину одежду: юбку и топ. Дашина спина дернулась прочь…

— А-й-й.

Юбка благополучно дорвалась до конца, повиснув в руке Заядлой.

Чуб истерично ойкнула и присела, прикрывая волосы между ног остатками топа. Из-за сцены появился долгожданный Алекс и замер, широко открыв рот.

— Что, никогда меня голой не видел?! — обозлилась Землепотрясная.

Если не считать скромного лоскутка стрингов, ее любимый купальник был ничуть не более целомудренным. Но охранник почему-то ошеломленно посмотрел на нее, медленно сглотнул и заорал, захлебываясь дребезжащим криком:

— Че ты с ней сделала, сука? Совсем оборзела? Да за такие вещи морду бить надо! Че ты к нормальной девчонке прикопалась?!

Даша инстинктивно вжала голову в плечи в преддверии ответного ора: за свой приступ справедливости Алекс заслужил такую порцию злости, что лучше тихо-тихо отползать.

— Господи, прости меня, Дашенька! — неожиданно простонала Заядлая со слезой. — Я не хотела! Сани! Сани, дай ей…

И тут, наконец, Даша увидела, что танцор стоит, словно пораженный громом, держа на ладони развязанный узелок с Присухой, забытый ею в кармане красной шубы.

— Мне плохо, — подломленно сказал он, взирая на рассыпчатую смесь. — Вдруг так плохо… Такой отходняк! Все бессмысленно. Плоско, — кажется, он собирался заплакать. — Зачем вы это делаете? Зачем? Неужели вы не понимаете: без Землепотрясной клуба не будет! Она настоящая артистка! Она звезда! Вы просто завидуете ей. Вы — обыватели! Удобрение! Вы — навоз, на котором растут такие цветы! — Он сунул руки в карманы шубы и, согнувшись, свел их к животу, будто его корчило от боли.

Видимо, его действительно звали Сашей.

— Мы навоз? — угрожающе побагровел Алекс. — Да если б не она, я бы тебя… Шубу девчонке дай! — стиснув кулаки, он двинулся на голубого.

«Алекс! Он тоже Саша!» — обалдела Чуб.

— Дашенька, возьми! Эти мужики… только драться… — Заядлая вдруг самозабвенно задрала платье, обнажая пуговичную грудь, и запрыгала, пытаясь высвободить голову из проема.

«Заядлая, что, и Заядлая?!»

— Как тебя зовут? — закричала Даша.

— Саша, — взлохмаченная голова вынырнула из платья, цирюльница угодливо протянула его ей.