— Что ты этим хочешь сказать?

Тон мой, видимо, был настолько резок, что он не смог удержаться от любопытного взгляда.

— А я думал, ты служишь у господина Черные Перья. Он ведь верховный судья, не так ли?

— Ну… да, конечно…

— Ну вот, ему-то да другим судьям и решать судьбу этого сброда. Большинство из них отпустят, только сначала почешут вдоволь языками на площади перед дворцом да обреют им головы при всем честном народе. А вот других…

Других забивали до смерти. Но для некоторых, ценивших доброе имя больше жизни, публичное унижение являлось даже худшим наказанием. Я посмотрел на ближайшего арестанта, надеясь понять по его лицу, какая из возможных участей страшит его больше, но глаза его были опущены.

— Были у нас, впрочем, жильцы и поинтереснее, — продолжал дворцовый смотритель. — Только ты, конечно, и так все знаешь об этих колдунах.

— Об этих исчезнувших людях? Так они и правда колдуны? — проговорил я с самым что ни на есть невинным видом.

— А как же иначе? Видать, колдуны, раз сумели выбраться отсюда. Обернулись птицами и улетели в окошко.

Местные окошки я уже видел — упорхнуть через такие могли бы только колибри, но эту мысль я оставил при себе.

— Об этом я как раз и пришел поговорить с тобой, — заметил я. — Наш повелитель Монтесума желает, чтобы я осмотрел место, откуда они сбежали, — тогда я смог бы понять, что они за люди. Но император требует от меня в первую очередь исключить все земные объяснения и версии.

— Император? — Мой собеседник от удивления округлил глаза. — Так тебя прислал Монтесума? А мне показалось, ты сказал, будто служишь у главного министра.

— Император поручил главному министру выяснить, что тут произошло. А тот перепоручил это мне.

— Он самолично тебе это поручил?

— Да.

Мой собеседник смотрел в пол, ковыряя мысками циновку. Я не мог взять в толк, почему он так виляет. Какая у него на то причина? Но кому-кому, только никак не мне следовало выяснять у него все это. И какая ему разница, кто меня прислал? Чтобы расшевелить его, я на всякий случай прибавил:

— Ну так вот. Когда я буду задавать тебе вопросы, считай, будто тебя допрашивает сам Монтесума. Разница только в том, что я не наделен правом четвертовать тебя, если ты не сообщишь мне чего-либо важного. А теперь скажи, готов ли ты отвечать на мои вопросы, или мне предложить императору поговорить с тобой лично?

Дворцовый смотритель картинно вздохнул:

— Ну ладно. С меня не убудет, если я еще разок поведаю всю историю с самого начала. Этих людей собрали со всей страны — по наводке деревенских старост, как я полагаю, — и по приказу императора пригнали сюда. Он беседовал с ними лично.

— О чем?

— Ты не представляешь! — Он понизил голос до благоговейного шепота. — О знамениях!

В тот момент клетки по обе стороны от меня словно заходили ходуном, и потолок, казалось, того и гляди рухнет на голову, но отнюдь не тюремная духота была причиной обильной испарины, выступившей на моем лице.

Монтесума упомянул какие-то знамения, но ведь каждый житель нашего города знал, что эти вещи преследуют нас годами. Все мы видели в небе какие-то странные огни, и тысячи горожан бросили свои дома, когда озеро таинственным образом забурлило. И всяких слухов до нас доходило много — слишком много, чтобы к ним не прислушаться. Говорили, будто в городе объявился человек с двумя головами, а когда его привели к императору, исчез. Какая-то женщина якобы слышала на улице крики: «О, сыновья мои, ждет нас погибель! О, дети мои, куда мне спрятать вас?..» И якобы сам император наблюдал небывалую птицу с магическим кристаллом на голове, и не на шутку перепугался он, когда заглянул в него, ибо увидел там людей, едущих на спинах невиданных зверей, — вооруженных бородатых бледнолицых людей.

И вовсе не обязательно было верить во все эти истории, дабы убедиться, что нечто непостижимое и страшное происходит вокруг — или собирается произойти.

— Я так понял, что император был напуган каким-то грядущим бедствием, — произнес дворцовый смотритель. — От колдунов он хотел, чтобы они заглянули в будущее и откровенно ответили на его вопрос. Я думаю, их умышленно согнали в одно место, дабы он мог побеседовать с ними, но так, чтобы при этом весь город не знал, о чем они говорили. Он спрашивал у них, не было ли у них каких-нибудь видений.

— И что? Были они у них?

— Конечно, нет! Если даже они способны были предсказать бедствие, которое имел в виду император, они были бы круглыми дураками, если бы признались в этом. Кто же может сообщить императору, что его государство находится на пороге гибели? Вот они и твердили все время, будто не знают ничего. В конце концов Монтесума потерял терпение, велел бросить их сюда, а мне поручил на следующий день допросить их.

— И что же тебе удалось выяснить?

— Ничего! Они твердили лишь одно — что должно случиться, то случится; и великая тайна станет явью. В общем, не много толку оказалось от этого допроса. Монтесума разгневался и велел держать их здесь впроголодь, а потом опять послал меня допросить их. Но тогда-то как раз…