— На выставке представлены мечи, щиты, древние свитки, украшения и ну-ка… ну-ка…

— Оуэн! — воскликнула Сидни, поворачиваясь ко мне. — Ты не поверишь!

Я на миг остановился:

— Что, лира Орфея?

— Да! — выдохнула Сидни. — И лира — часть экспозиции, которая покидает сегодня музей. Она будет выставлена в…

Я боялся даже дышать, пока Сид искала продолжение статьи. Она резко обернулась ко мне, ее глаза были широко раскрыты от ужаса.

— Исландии!

На миг мне стало так холодно, словно я только что и впрямь оказался в Исландии.

— Те дамочки из столовой правда хотели, чтобы мы сперли лиру? Чё, серьезно? — поинтересовался Джон.

— Лира Орфея — один из самых могущественных артефактов древнего мира, — пустилась в объяснения Сидни. — Вдруг она поможет нам вернуть Дану домой?

«Мы должны во что бы то ни стало спасти Дану. Пора действовать», — решил я, а вслух сказал:

— Музей находится в пяти кварталах отсюда. Можно дойти пешком, но придется забить на уроки.

Джон покосился на Сид:

— И не мечтай, приятель!

Но Сидни на удивление быстро вскочила из-за компьютера:

— Мой папа — учитель труда, не забывайте, он сможет выписать нам пропуск.

Мы переглянулись. Я, конечно, не люблю врать, но сейчас другое дело. Если и вправду то, что произошло с Даной, касается мифов, магии и прочей ерунды, то никто нам не поверит, а значит, и не сумеет помочь. Дана будет по-прежнему торчать в загробном мире, а мы, не в состоянии что-либо предпринять, станем просиживать штаны на уроках. Ну уж нет!

— Вперед к трудовику! — бросил я ребятам и помчался прочь из библиотеки.

К счастью, мистер Ламберти оказался своим парнем! По крайней мере, он не задавал лишних вопросов.

Через десять минут мы стояли у небольшого белого гранитного здания с массивными красными дверями. Мраморные колонны высотой не меньше пяти метров украшали вход и напоминали воинов на карауле. Здание имитировало греческий храм и, должен признаться, довольно верно. Пугающе верно, я бы сказал. Бегом мы взлетели по лестнице, купили в кассе билеты и ринулись в залы, где проходила выставка. Несколько охранников и кураторов в костюмах ходили от объекта к объекту и что-то записывали на бумажках.

— Готовятся к транспортировке древностей, — прошептала Сидни. Мы прошмыгнули за одну из плотных штор и затаили дыхание, наблюдая.

После разговора с валькириями у меня в голове прояснилось — созрел план действий. Надо найти лиру. Спуститься с загробный мир (ну, или в один из загробных миров). Спасти Дану.

Да уж, дурдом на выезде! Тем не менее в моих мозгах что-то щелкнуло. Или не щелкнуло? Хм.

— Там дюжина подобных лир за стеклами, — прошептала Сидни. — Как мы узнаем…

— Вторая с краю, — ответил я, оборвав Сид, и указал пальцем.

Друзья уставились на меня в недоумении. А что, может, столько лет, проведенных дома у моей бабушки, не прошли даром? Я ведь учился играть на гитаре, чувствовать музыку пальцами, кожей. Может, дело вовсе и не во мне? Мисс Мардж предупреждала, что лира оказывает магическое действие на всех живых существ. И могущественное действие. Мне казалось, что я слышу лиру, слышу тихий перезвон струн. Но друзья, похоже, ничего не улавливали.

Тре-е-е-ень!

— Оуэн, ты что, получаешь какие-то сигналы из космоса? — зашептала Сидни.

— Да не из космоса, а с того конца зала, — я указал рукой по направлению к стенду. — Лира там. Надо попробовать подобраться поближе.

— Ага, чтобы нас арестовали, — запротестовал Джон.

Конечно, надо быть абсолютно чокнутым, чтобы под носом у служителей музея пытаться спереть бесценный экспонат, но выбора не оставалось. Стоило мне только вспомнить о том, где сейчас, по всей видимости, находилась Дана, у меня пробегал холодок по спине и, как ни странно, придавал решимости.

Тре-е-е-ень!

— За мной, — махнул я рукой.

Я словно знал, что надо делать. Выбежав из-за штор, где мы до этого прятались, я, не сводя глаз с дверей, из-за которых доносились голоса работников музея, бегом бросился к дальнему концу зала. Джон и Сидни не отставали ни на секунду. Спрятавшись за створками дверей, мы все затаили дыхание. Двое сотрудников подошли к стенду и, повернув ключ в замке, открыли стеклянную дверцу, за которой лежала лира Орфея. Как только они это сделали, у меня в ушах затренькало с удвоенной громкостью.