Тут, Минерва вспомнила, что еще сказал ей Джайлс, когда она спросила, с какими словами он обратился к бабушке: «Тогда я сказал, что хочу на тебе жениться. Что восхищаюсь тобой и уважаю тебя. Что я смог бы тебя содержать».

Судя по тому, что сообщила ей бабушка, это тоже не было обманом.

— Ну да, можно согласиться с тем, что это не было ложью, и что ты старался придерживаться правды. Ты знал, что у меня на уме.

Джайлс шагнул к ней.

— Я еще не знал, какого ты мнения обо мне, а потому ни за что не согласишься выйти за меня, — промолвил он. — И мне понадобилось время, чтобы доказать тебе, что ты не права в своих подозрениях. Доказать, что я смогу стать тебе хорошим мужем. — Взяв ее за руки, он поднес их к своим губам. — Разве я еще не сделал этого?

Господи, такими словами он может убедить хоть небесных птиц!

— Если ты мне что и доказал, так это то, что я не могу тебе доверять, — сказала Минерва. — И что ты всегда будешь вмешиваться в мою жизнь.

— Мне хватает неприятностей с тем, как я организовал собственную жизнь, детка, — ответил Джайлс. — Поэтому у меня нет особого желания вмешиваться в твою.

— Так дело было вовсе не в том, чтобы я перестала писать о Роктоне? К нему все это вообще никакого отношения не имеет? — спросила Минерва.

Джайлс начал было что-то говорить, но потом, выругавшись, отвернулся.

—Так я и думала.

Минерва высвободила руки, которые Джайлс держал, но он схватил ее за талию, не желая отпускать от себя, даже когда лиф ее платья соскользнул с одного плеча.

— Послушай меня, дорогая, — заговорил Джайлс тем резким и проникновенным тоном, от которого внутри у Минервы все замирало. — В тот день я приехал в Холстед-Холл, потому что хотел на тебе жениться. И — да, отчасти по той причине, о которой ты упоминаешь. Я хотел тебя с того самого дня, когда мы впервые поцеловались. — Он прикоснулся ладонью к ее щеке. — Мы можем сделать свою жизнь такой, какой захотим, у нас все получится. Не сомневаюсь в этом. Хотя бы раз поверь в то, что я знаю, о чем говорю.

— Поверить тебе? Да как я могу поверить тебе, если ты на каждом шагу лжешь?! Если даже не хочешь сказать мне, зачем украл эти бумаги много лет назад! Ведь это пустяк, а ты не желаешь открыть...

— Это не пустяк, поняла? — процедил Джайлс сквозь зубы, повернулся и пошел в глубь леса. — Это мое личное дело, касающееся моей семьи.

— Но скоро оно станет и моим, если я выйду за тебя замуж, — заметила Минерва. — Не хотелось бы, чтобы ты постоянно что-то скрывал от меня.

Потерев переносицу, Джайлс посмотрел на нее.

— Я не могу говорить с тобой об этом, — промолвил он. — Могу лишь намекнуть, что эти бумаги имели отношение к моему отцу и к потере огромной суммы денег.

— Боже правый! — воскликнула Минерва. — Ведь это произошло приблизительно в то время, когда он покончил жизнь самоубийством! Не так ли?

— Да, — устало кивнул Джайлс. — Зачем ты спрашиваешь?

— Ну-у... В газетах не писали о том, почему он покончил с собой, но я решила... ну, знаешь, мужчины, которые проигрывают деньги за игорными столами... — Она вздохнула, чтобы успокоиться. — Ты украл его долговые обязательства?

На лице Джайлса появилось изумленное выражение.

— Долговые обязательства? — переспросил он.

— Твоего отца, — пояснила Минерва. — Ты воровал не деньги, стало быть, это были долговые обязательства. — Заметив, что он нахмурился, она добавила: — Я знаю, что в ту пору у твоей семьи были большие проблемы. Именно поэтому твоему брату пришлось жениться на богатой наследнице. Я слышала, как мои братья говорили об этом.

— Твои братья слишком болтливы.

— Нет, просто я слишком часто подслушиваю. — Она вздернула подбородок. — В любом случае тебе нечего стыдиться.

— Не стыдиться воровства? — спросил Джайлс, приподняв бровь.

— Да, конечно, воровать нехорошо. Однако мне всегда казалось чудовищным, что долги чести переходят после смерти должника на его детей, — проговорила она. — Но они ведь не имеют к ним никакого отношения. Так почему же дети должны отвечать за грехи родителей?

Мастерс сложил на груди руки.

— Действительно, почему?

— Так я права? Ты украл долговые обязательства?

— Послушать тебя — можно подумать, что ты сама это все сочинила, — горько усмехнулся Джайлс. — Не знаю даже, что еще я могу сказать.

Нужно было сообщить что-то более определенное, поэтому он добавил:

— Если не считать того, что ты думаешь о моем поступке, есть еще адвокатура, которую он явно встревожит. И тогда моей карьере конец.

Ну конечно, так оно и есть! Именно поэтому Джайлс так рассердился на то, что она о нем писала.

— Я никому ни о чем не скажу, — пообещала Минерва. — Это было бы слишком глупо с моей стороны.

Джайлс с опаской посмотрел на нее.

— Как же так?

—Я не собираюсь вредить карьере собственного мужа.