Аня взяла послушно пирожок, забрала пакет конфет и ушла.

А Раиса рассказала Рите про "бабу Лелю". Она от Митьки, - его, говорит, тетя... Может, мать?

Рита очень внимательно выслушала эту странную историю и не могла в ней разобраться. Что это не мать Митьки, - точно, точнее некуда! Он не москвич, мать у него где-то на юге, то ли в Одессе, то ли в Севастополе, или Ялте?.. Рита не помнила. Мать, ко

нечно, могла приехать... Но тогда, когда ее сын в Америке?..

Нет, это не митина мать.

Тетка?.. Кажется, он говорил, что в Москве у него родных нет...

Рита разозлилась.

Откуда она что знает? Кто ей что рассказывает? Трахнул и таков. Какие разговоры о родственниках! Плохо, что кто-то еще знает! А ей-то что? Нет, ей есть - ЧТО! Она не потеряла надежду ухватить Митю, на трах и на деньги... Но действовать надо осторожно. Если его жена узнает, то Митьку пошибут, а голый и босый он Риточке в доме не нужен. В кровать возьмет хоть какого, а вот жить с нищим Митькой она не собирается! А ему куда деваться, если оттуда вышибут? К ней, Рите! И дочка готовенькая!

Значит, надо его ухватить так, чтобы он ничего не теряя там, сюда давал и спать наезжал почаще.

Она так изголодалась по настоящему мужику, что готова была сегодня кого-никого притащить! Анатолий ее в Алжире довел своим моченым огурцом!

Надо из этой "тетки" вытрясти, может, счастливый билет?..

– Мам, а когда эта бабка была? Давно? Как думаешь, кода она придет? Спросила Рита после долгого молчания.

– Да раз-то в месяц она приходит, - ответила Раиса, - в этом еще не была, а уж пятнадцатое...

– Ты ее телефон знаешь?

– То-то и дело, что не знаю. Не дает. Зубы заговаривает: сама, мол, ходить буду.
– Ответила Раиса, вздохнув. Она, честно-то говоря, побоялась спрашивать телефон. У такой дамочки - расфуфыры!

А Ритка наверно и впрямь думает, - бабка!

Раиса сказала: ты не думай, что она - бабка. Это я так, для понятия Аничке сказала. Такая дамочка!
– шик блеск тру-ляля! Надета - с картинки! Причесочка, наманикуреная, накрашеная, полная только, а так, лет сорок...

Рита засмеялась: кобелина-Митька эту "бабку", наверняка, уделывает! Или раньше уделывал!

– Ты что!
– Возразила Раиса горячо, - какая это женщина пойдет дочку своего полюбовника разыскивать да подарки носить! Да любить ее! Она Аничку любит! Я вижу. Прям не надышится на нее! Ты

что.

– А как к ней Анька?
– спросила с интересом Рита, оставив непонятную для матери тему, но вовсе не отметая подобный вариант, - любовницы Митьки...

– Да никак. Подарки берет. И все. Анька, девчонка с норовом, я тебе скажу. Намаемся мы с ней!
– Ответила Раиса и подумала вдруг, что правду она сейчас сказала, - девчонка какая-то не такая... как другие ребятенки... Молчит. Или так глянет, что все сделаешь, как она захочет, - так и бередится, что она в тебя чего

запулит!

– Посмотрим, - неопределенно сказала Риточка и помолчав, решилась: мать, мне мужика надо.

Раиса не была праведницей, но чтоб матери сказать такое?

И она забормотала: Рит, ты чего это? Как это я тебе?.. Ты чего?

Рита бросилась в слезы: да я три года на голодном пайке! Ты что, не знаешь, какой у Анатолия?.. Я заболеть могу! Уже болею! Пригласи кого-нибудь, мол, дочка из загранки приехала, погуляем... Двоих пригласи! тебе и мне!.. Давай, мать!

Если бы Рита не подпила, она бы так откровенно не высказалась, но в ней будто вулкан проснулся, - не могла она больше терпеть!

А что если она позвонит Митьке? Вдруг он здесь? Тогда ей никто не нужен!

Она набросила плащ, шел дождь, и помчалась было на улицу, - от соседей звонить не хотела, - мало ли, как разговор пойдет...

Но Раиса ухватила ее за рукав: Риточка, ты что, деточка, - чуть не со слезами упрашивала она дочь, - ложись спать... А давай выпьем еще? А? Давай! Я тебе налью. А потом пойдешь, куда знаешь. Давай, дочка! И я выпить хочу...
– Раиса трясущейся ру

кой налила по стопке водки.

Рита маханула, - легче разговор с Митькой пойдет! Маханула.

И вдруг голова у нее закружилась, поехала, - все треволнения дня взялись за нее под хмель, и она свалилась с ног.

Раиса стащила ее на тахту, уложила, крестясь и моля Бога, чтобы Ритка не проснулась до утра.

А потом сидела одна за столом, ела квашеную капусту, не чувствуя, что ест, желая лишь заесть, зажевать, - забыть эту сцену.

И лила слезы.

... Что же теперь с ними будет? Мужика у Ритки нет и не предвидится, а она вон какая бешеная... Что делать-то? Если бы был у Раисы какой приличный человек, она бы уж умолила его, деньги б платила, только бы он к Ритке ходил! Митька?.. Где он, тот Митька! Не видать его Ритке!.. Может, с теткой его в откровенность поговорить? Что делать-то?