Она приняла часы, мельком взглянула на них и положила на стол.

– Вечером поменяемся – кольца на часы. И еще – на правду.

– Я рассказал все! – умоляюще произнес он.

– Все о вашей связи – может быть. – Наташа пошире открыла дверь и вдохнула густой ночной воздух. – Но о деньгах ничего не сказали. И еще о том, почему Анюта умерла.

– Этого я не знаю!

– Идите, – она почти вытолкала его на крыльцо и заперла за ним дверь. Снова взяла часы, осмотрела их, пожала плечами. Не дешевые, не дорогие – так, нечто среднее, настолько же усредненное, как внешность их владельца. Наташа положила часы на стол, проверила, заперты ли все окна, и отправилась спать.

Солнце заливало постель, и женщина, раскинувшись на смятых простынях, начала шевелить во сне пересохшими губами. Она приоткрыла рот, облизала губы, перевернулась на бок и вдруг открыла глаза.

– Ух, – проворчала Наташа, стараясь снова заснуть. Но свет и жара постепенно становились все более назойливыми. Она села, отводя со лба спутанные влажные волосы.

Судя по солнцу, было уже за полдень. Она спала мертвым сном и, если бы не жара, проспала бы еще несколько часов. Вчерашний день вымотал ее совершенно. Наташа вздохнула, спустила ноги на пол. Половицы были приятно-прохладными, и она босиком прошла на кухню. Взглянула на часы, оставленные на столе, – почти начало второго.

«Что-то надо было сделать, – мучительно соображала она, ополаскивая лицо над раковиной. – Именно утром… Господи, будто с похмелья! Как же я устала от всего этого!»

И вдруг вспомнила. Татьяна. Татьяна сказала, что они увидятся утром в библиотеке. Наташа чертыхнулась и, наскоро одевшись, бросилась вон из дома.

В библиотеке было то же солнце – яркое, совсем летнее. Татьяна сидела за столом и перебирала карточки. Увидев визитершу, она едва разжала губы, чтобы поздороваться. Судя по ее лицу, застывшему и неприязненному, она совсем не одобряла ее вчерашнего позднего визита. Наташа поспешила извиниться:

– Простите, что я зашла так бесцеремонно, но дело не терпело… – Она без приглашения уселась и вздохнула: – А может, и терпело. Я уже ничего не знаю точно.

– Какое дело?

Тонкие пальцы невозмутимо перебирали засаленные карточки.

– Видите ли, я встретила Людмилу, у нас с ней был разговор, и она мне кое-что сказала…

– Обо мне, конечно? – Татьяна быстро подняла взгляд. Ее лицо было совершенно непроницаемо.

– Да, о вас. Вы знакомы с ней?

– К сожалению, – та отодвинула ящик с картотекой. – Предпочла бы не знакомиться, но что поделаешь!

– Почему она вас ненавидит?

Женщина встала и задернула занавеску – то ли спасаясь от солнца, то ли от посторонних взглядов. Потом перешла к полкам и занялась стоящими на них книгами. Некоторые она вынимала, раскрывала, осматривала переплеты, вклеенные кармашки с карточками, и было ясно, что вся это деятельность придумана ею только для того, чтобы занять руки. Наташа поняла, что хозяйка библиотеки встревожена.

– Она бы съела меня, если бы могла, – сумрачно призналась Татьяна. Теперь она была в самом дальнем углу комнаты. – Не слушайте того, что она обо мне болтает.

– Но почему? – повернулась на стуле Наташа. – Что у вас случилось?

– Да так, личные трения.

– Из-за моей сестры? – догадалась та. – Вы что-то высказали Людмиле, когда та была невестой Ильи? О, я поняла! Людмила ужасно с нею обращалась, помыкала еще хуже, чем…

Татьяна взвесила на руке растрепанный толстый том и бережно вернула его на полку:

– Нет, не из-за вашей сестры, – все так же замороженно отвечала она. – Нам с Людмилой приходилось сталкиваться лично.

– Можно узнать, как?

– Нет.

Наташа прикусила язык. В самом деле, какое она имела право лезть в чужую жизнь? Предположим, Людмила не была ей такой уж чужой, особенно, учитывая последние новости. Но Татьяна… Всего-навсего подруга ее покойной сестры. Правда, единственная, что осложняло дело.

– Поверьте мне, что эта женщина с радостью отправит меня на тот свет, если сумеет, – продолжала Татьяна, переходя от полки к полке. – С ее характером вы, наверное, уже сами знакомы.

– Да уж!

– Ну вот, а я с ней общалась чаще и дольше, чем вы. Вы бывали тут редко, а я всегда под рукой. Не знаю, почему она на меня так обозлилась. – Очередная книга захлопнулась, выпустив в воздух легкое облачко пыли.

– Хотя признаюсь, я тоже ее сразу невзлюбила. Мы бесим друг друга, но я никогда не делала ей ничего плохого.

– Верю, – Наташа видела библиотекаршу со спины, но даже по ее затылку могла понять – та очень напряжена. – Людмила способна оговорить кого угодно.

– Что она сказала обо мне?

– Ничего конкретного. В основном упирала на то, что вы бы могли многое рассказать о смерти моей сестры, просто не хотите. И к тому же знаете, что у Анюты был любовник. И… – Наташа сделала паузу и нерешительно докончила, – что вы лгунья.