Издавна в этих краях жили кельты, иллирийцы, славяне, переселялись сюда баварцы, проносились в стремительных набегах венгры. Происходило это не сразу, с тех пор миновали столетия, но и сейчас рядом с деревнями, где говорят по-немецки, соседствуют деревни, где основной язык словенский. Притом ни образом жизни, ни обычаями соседи не очень между собой различаются.

Но мы начали со снега и прихода весны. Зиму здесь провожают праздником «форшунг» — название немецкое; зато сам праздник очень напоминает славянскую масленицу — шествием ряженых и выпечкой круглого хлеба.

Древние славяне, правда, сжигали соломенное чучело — Зиму, а в Штирии чучело делают из цветов. И не одно, а два, соединенных рука об руку. Это супружеская пара Мэннэрль — Человечек и Вэйбль — его Женушка. Кроме того, их не сжигают, а топят в озере Аусзее. Тому есть объяснение, как считают здесь, вполне достоверное. В незапамятные времена в озере жил, мол, дракон, которого ежегодно ублажали жертвой — самой красивой девушкой. Это предание до мелочей соответствует фактам из быта драконов, широко известным по всей Европе. Но раз случилось иначе. Родители, чья единственная дочь-красавица предназначалась чудищу, взмолились и предложили себя в жертву. Здешний дракон расчувствовался, навсегда отказался от своих прежних скверных привычек и, очевидно, почувствовав тягу к прекрасному, потребовал подносить ему впредь цветы. Но из цветов надлежало делать все-таки человеческие фигуры. Наверное, потому, что другие драконы Центральной Европы, узнав, что их аусзейский коллега совсем отказался от жертв, могли бы его неправильно понять. А с мнением собратьев дракон из Аусзее все-таки считался.

Было так или не было, скорее нет. Тем не менее Человечка и его Женушку возят по окрестным деревням на колеснице, изукрашенной цветами, не первый век.

Как и в случае с масленицей, церковь сначала боролась с форшунгом, его ряжеными и цветочными жертвоприношениями. Еще в XVIII веке грацкий архиепископ категорически запрещал священникам в сутане быть на берегу Аусзее, когда Мэннэрль и Вэйбль отправляются на дно.

Драконы за прошедшие века в Европе повывелись: кого убил храбрый рыцарь, кого усмирили заговорами. Штирийский дракон тоже давно никому не причинял неудобств.

Но говорят, теплыми лунными ночами он иногда всплывает. Передними лапами он держит Человечка и его Женушку — супружескую пару, спасшую свою дочь и скрасившую одиночество старому дракону, который живет на дне озера Аусзее.

Л. Ольгин

Рано появились белые нити в ее блестящих волосах. «Звездный дождь!» — сказал, погладив их, человек, который стал потом ее мужем. Он хватал с небес и другие звезды — блестящий математик, в детстве и юности коллекционировавший дипломы олимпиад, а позже — лауреатские медали. Только вот привычка считать себя особенным, не таким, как все, заставила его в конце концов почувствовать себя одиноким. Настолько одиноким, что даже встреча с нею уже не смогла ему помочь. Он был совсем рядом — и очень далеко. Она боролась с ним за него и еще надеялась на что-то, но он погиб в автомобильной катастрофе.

У нее остался только сын. Мальчик не хуже других. Ничем не хуже. И не лучше. Такой же, как все. Сын был глуховат — и миниатюрный слуховой аппарат надежно спрятали в очках с простыми стеклами. Носящих очки в наше время много, они особо не выделяются, а вот слуховой прибор не должен быть заметен.

Соседки хлопотали, чтобы их детей приняли в английскую школу,— ее вполне устраивала самая обычная, не специальная, не экспериментальная, самая средняя — хватит с нее одного великого человека.

Все родители по второму разу проходят школьные предметы — вместе с детьми — и жалуются, что нынче от детей чего только не требуют. И она не удивлялась, что ей трудно угнаться за сыном, пока не обнаружила, что он — в шестом классе — занял первое место на математической олимпиаде. Она не только удивилась, но и испугалась. Неужели мальчик пойдет в отца? И тоже будет ощущать себя одиноким гением, даже когда его плечи согнутся под бременем славы и почестей?

— Ох и задачки же вам дают! — сказала она однажды самым естественным голосом.— Для старшей группы детсада. И еще олимпиадой это называют.

И мальчик обнаружил, что мать не хуже его справляется с самыми каверзными вопросами.

На самом же деле, на то, что у сына занимало часы и даже минуты, у нее уходили дни. Но у секретаря на маленьком предприятии работа не слишком напряженная, время выкроить удавалось.

Наступил момент, когда прежних школьных знаний оказалось безнадежно мало. Она приобрела вузовские учебники по математике, и время от времени тайком от сына бегала с ними к старичку соседу, профессору.

Но вот однажды мальчик испуганно позвал ее с кухни и показал на пятачок, который катался по полу.

— Видишь, орел? Я только что в восемнадцатый раз угадал, что выпадет орел!

Она засмеялась. Не поняла сразу, что им грозит. И тогда сын поднял пятачок, повертел немного, сказал: «Решка» — и подбросил монету так, что она завертелась. Казалось, закон всемирного тяготения перестал действовать — пятак долго кружился на одной и той же высоте, потом все-таки стал опускаться, ударился о паркетный пол, чуть подскочил и снова упал, чтобы, поиграв, успокоиться — кверху той стороной, на которой было вычеканено: «5 копеек» и пониже «1981».