— …Деньги есть, — наговаривал я, не понижая градуса, — пожалуйста, товарищ капитан, получай свой законный заработанный «Москвич» безо всякой очереди. И главное — никому переплачивать не надо. Небось знаете, сколько хануриков бродит, лохов выискивают. Это я не про вас, товарищ капитан. Это я так, вообще. А тут, сами понимаете, военный завод. Гарантия!

— Ты это серьезно? — у Чумакова даже голова закружилась от волнения.

— Какие шутки, Альберт Никандрыч?

Иногда, в минуты особой близости, я обращался к нему по имени-отчеству. И сейчас такая минута наступила. От капитана ко мне шла такая волна умиления и тепла.

— Савельев, а вы меня на понт не берете? — обратился к Валере окрыленный внезапной перспективой получения без-очередного автомобиля капитан. Словно это был не Савельев, а некий эталон че-стности.

— Никак нет! — бессовестно соврало мерило правды.

— Ну, и сколько тебе понадобится на рекогносцировку?

— Да деньков восемь! — не моргнул глазом Савельев.

У меня начало создаваться впечатление, что мой дружок на глазах борзеет. Но что интересно: Чумаков мою точку зрения не разделял. Он уже целиком настроился на «Москвич», а потому никакой борзости в ответе подчиненного не разглядел.

— А за шесть, — подхалимски спросил он, — управишься?

— Могу и за шесть, если напрячься, — милостливо согласился Савельев и уже второй за неделю раз укатил в Москву.

Вернулся он еще более румяный, нежели из прошлой поездки. На фоне бледных лиц сослуживцев савельевский румянец выглядел настолько вызывающе, что раздражал даже меня.

«Разъелся, гнида, на домашних харчах!» — подумалось мне, а вслух я спросил:

— Как дела?

Боевой товарищ по-кулацки сосредоточенно собирал в тумбочку килограммы жратвы, заботливо заготовленные мамашей, и, полностью погруженный в это приятное занятие, даже не расслышал моего вопроса.

— Как дела-то? — погромче спросил я.

— Хреновато! — откликнулся наконец боевой товарищ и, распечатав банку с компотом, начал жадно поглощать содержимое. — Машин нет и не предвидится.

— Никаких?

— Никаких! Может, где-то, когда-то, да и то не раньше, чем через полгода, — шамкал он полным компота ртом.

— Через полгода, говоришь?

Это вселяло определенный оптимизм.

— Значит, так и скажешь. Так, мол, и так, товарищ капитан, «Москвичи» будут только через шесть месяцев. Зато есть «Волги».

— Какие еще «Волги»? — насторожился Валера и поставил вдруг ненавистную мне банку.

— А это уже не важно. Скажешь, что «Волги» есть. И мама уже договорилась с кем надо.

— А если он согласится?

— Не согласится! — уверенно сказал я. — На «Волгу» он не наскребет. Ему «Москвич» подавай.

Затянув потуже ремни, мы постучались в капитанский кабинет. Он добродушно похлопал Валеру по плечу и спросил ласково:

— Явился, ебть?

— Значит, так, товарищ капитан, — начал отчитываться Валера, — мать поговорила с кем надо, объяснила ситуацию, те пошли навстречу, так что можете вашу «Волгу» хоть завтра забирать.

— Как «Волгу»? — опешил Чумаков. — Почему «Волгу»? На хрена «Волгу»? У меня и денег-то на нее нет. Мне «Москвич» нужен.

Я оказался прав. Со свободной наличностью у капитана было туговато.

— «Волга» еще какая-то, ебть! — возмущенно бормотал он.

По всему было видно, что ему и слово-то это неприятно — «Волга»!

— Ну, что же поделаешь? Нет пока «Москвичей», — включился я. — Где же их взять, если нету? Правда, обещали, что через полгода могут быть, но знаете, как бывает…

— Через полгода? — обнадежился капитан. — Ну, полгода — это еще полбеды. Полгода можно и подождать. Не срок — полгода-то, ебть.

— А как с Валерой? — осторожненько спросил я.

— А что с Валерой? А ничего с Валерой, — похохатывал капитан, — посадим его на тарелки. Будет в тарелки бить. Какой же оркестр — без Савельева. В смысле, без тарелок. Тарелки есть важнейшая функция духового оркестра. Ведь так, Савельев? А, ебть?

Савельев, в знак согласия, мотнул головой. Так была получена долгожданная отсрочка.

Поутру мы выстукивали на плацу бравые марши, а вечерами, закрывшись в каптерке, попивали потихоньку водочку-заразу и вспоминали завистливо гражданскую жизнь. Само собой понятно, что, собравшись через полгода в очередную автомобильную командировку и благополучно вернувшись обратно, Валера с грустью вынужден был доложить капитану, что с «Москвичами» по-прежнему напряженка, но директор клятвенно обещал и даже божился (здесь Савельев, по-моему, перегнул палку), что через три месяца, может быть, что-то и проклюнется.