Я очень любила свою профессию, но за два года ничего не изменилось: фиксированный рабочий день, никаких поездок, никакой возможности применить знания. Лишь изредка — обработка интервью с вернувшимися с других планет командированными. Я часами выискивала крупицы новых сведений, по большей части никому не нужных, обреченных храниться только в закрытых записях и в моей голове.

В ожидании перемен в судьбе оставалось только мечтать да заниматься собственной внешностью. Дело в том, что мое лицо и фигура оказались таким же подарком судьбы, как отличная память. И если бы никаких других способностей у меня не выявили, скорее всего, родители стали бы копить на «мцирик», делающий просто красивое — прекрасным, а неплохо скроенное — безупречным. Но деньги ушли на операцию улучшения памяти, а потому приятную внешность приходилось поддерживать традиционными способами: гимнастикой и косметикой. Коллеги единогласно признавали меня самой красивой девушкой нашего учреждения, по крайней мере российского его филиала. Зарплаты это не прибавляло, но самолюбие тешило.

И вдруг мне представилась возможность отправиться на Зугу. На одну из таинственнейших планет, с чьими обитателями, больше прочих рас Вселенной похожими на землян, мы пытались подружиться в течение уже двадцати лет. Сами зуги осваивали космос, охотно посещали чужие планеты, но к себе гостей не сильно звали и дружеские альянсы заключать не спешили. Свою замкнутость они объясняли древними традициями, которые предписывают открывать двери только родственникам и кровным братьям. Кровными братьями они считали лишь тех, с кем вместе воевали. Никаких военных альянсов земляне с зугами не заключали, да и войн, к счастью, давно не было. Что же до родственников, то к таковым они относили только жителей Зугу.

Инопланетные экспедиции они принимали, но только числом не более десятка человек, и не разрешали свободно разгуливать по планете, объясняя это боязнью заразы и страхом за драгоценную живность. Однако при этом охотно делились рассказами о своей истории, промышленности и полезных ископаемых, об открытиях и технологиях, показывали изображения примечательных мест и памятников архитектуры. Словом, не делали секрета из всего того, что спрятали бы мы, и активно расхваливали свою планету — так, будто с нетерпением ждали туристов. Но какой шаг следовало сделать землянам, чтобы сломить их холодную вежливость, — было неизвестно, по крайней мере мне. Без сомнения, происходило что-то еще, о чем нам не сообщали, поскольку то и дело начинались разговоры о сотрудничестве с зугами в самом скором времени, но раз за разом ничего не менялось.

Распоряжение быть готовой к вылету завтрашним утром я получила за полчаса до окончания рабочего дня. Сборы не заняли у меня много времени, оставалось только как следует выспаться.

Уже перед посадкой на корабль я узнала, что мне предстоит лететь с некой девицей из соседнего отдела по имени Натали. Начальство ее высоко ценило, за что конкретно — я не знала. По природе своей я не слишком завистлива, в чужой карман заглядываю редко, но от слухов спрятаться трудно. А слухи гласили, что Натали не засиживается подолгу за столом, получает задания одно другого интереснее и премии за их выполнение.

Мы встретились с нею в порту. Натали насмешливо смерила меня взглядом и фыркнула:

— Ты никак на курорт собралась? Четыре сумки и чемодан?

Я отдала багаж роботу-носильщику и вздохнула с облегчением.

— Мне выдали командировочных на две недели. На Зугу не принято выходить в одном и том же наряде к разным приемам пищи. А питаются они четыре раза в день, так что — считай сама.

— Да ну? — искренне удивилась Натали и поправила легкий рюкзачок на спине. — А чистящей аппаратуры у нас в гостинице не будет?

Мы шли на корабль по гибкому переходу, и я недоуменно разглядывала сверху вниз ее мелкокалиберную фигурку. Я даже не подозревала, что сотрудник нашей организации способен не знать таких элементарных вещей.

— Конечно, можно приводить свою одежду за ночь в порядок. Но мы — гости и не имеем права проявлять неуважение к хозяевам. По протоколу мы обязаны…

Натали досадливо отмахнулась:

— Ничего мы им не обязаны. А если б у них по протоколу блондинки не допускались ко двору, ты бы налысо побрилась?

Я машинально поправила свою кудрявую гриву. Насколько мне было известно, представления о женской красоте у нас и у зугов практически не различались.

— Я бы перекрасилась или надела парик. Но в данном случае этого не потребуется.

— Поразительная самоуверенность, — заявила моя попутчица, уютно устраиваясь на сиденье у иллюминатора.

— С ногами нельзя. — Я не удержалась от замечания, но не потому, что склонна все время зудеть о правилах, — я просто-напросто терялась в ее присутствии и не знала, как себя вести. Я не собиралась с ней ссориться, наоборот, я думала, что мы можем быть взаимно полезны. С одной стороны, мои знания, с другой — тот навык, которым обладала она. В чем бы ни заключалась ее специализация, я была уверена, что начальство руководствовалось серьезными доводами, подбирая нас в пару.

— Тоже запрещено протоколом? Расслабься, в каюте нет никого, кроме нас, и никаких правил приличия я не нарушаю.

Я уперлась стопами в специально предназначенную для этого выемку и застегнула ремни. К сожалению, кресло не отодвигалось, и моим любимым ножкам предстояло промучиться несколько ближайших часов.

— Ты нарушаешь правила безопасности. При выходе из гиперпространственного туннеля корабль может…

Я замолчала на полуслове — моя спутница скорчила мерзкую гримасу и демонстративно скинула ботинки на пол.