Позже нам стало известно, что Саша арестован и находится в лагере для военнопленных. В 1944 году, уже после освобождения Керчи, мы получили от Неделько письмо, в котором он писал, что бежал из плена и сейчас снова находится в действующей армии. Больше писем от него не было. В 1945 году мы сделали запрос о Неделько по его обратному адресу. Нам ответили, что А. Неделько погиб смертью храбрых. Письма и его обратного адреса не сохранилось».

Таким образом, и этого участника нет в живых. А может быть, где-нибудь живут его боевые товарищи по 1944 году, с которыми он делился своими воспоминаниями о легендарной подземной обороне?

Последний вопрос: есть ли что искать? Могли ли документы сохраниться до наших дней? «Да, — отвечают специалисты. — В Аджимушкайских каменоломнях мало влаги, в течение года в них сравнительно ровная температура. Документ, если он свернут или скомкан, может сохраниться даже в земле, среди каменных завалов. Если же документы хранятся в чемоданах, военных сумках или просто завернуты в бумагу или материю, то сохранность их, как правило, удовлетворительная».

На этот вопрос ответили и первые находки экспедиции. Найденные записи уже отправлены на реставрацию в Библиотеку имени В. И. Ленина.

В работе экспедиции принимают участие Керченский горком КПСС, Крымский обком комсомола и Керченский горком комсомола, историко-археологический музей города Керчи; техническое оснащение экспедиции обеспечивают промышленные предприятия Керчи.

«Есть события, о которых нельзя забывать. Иногда, даже и не замеченные современниками, они столь важны по своим последствиям, что именно от них зависят многие позднейшие повороты истории. К числу таких событий откосится 1-я Колымская экспедиция 1928—1929 годов. Горсточка хорошо подобранных, но плохо снаряженных, еще не очень опытных, но одержимых единой идеей молодых людей открыла в те годы для Страны Советов громадную территорию к востоку от Лены. Это было второе открытие, поскольку впервые просторные земли Северо-Восточной Азии явили миру сибирские землепроходцы XVII века. Но на этот раз были открыты не только обширные пространства тайги и гор, рек и морей, но и несметные богатства руд и металлов. И за прошедшие с тех пор сорок лет мы оказались свидетелями поразительного экономического и культурного расцвета этих столетиями прозябавших земель... Теперь уже трудно себе представить, что у истоков удивительного преображения края, который легко вместил бы все государства Западной Европы, лежат мысль, труд и воля нескольких энтузиастов. Два геолога, Юрий Александрович Билибин и Валентин Александрович Цареградский, задумали Колымскую экспедицию, разработали план исследований и два долгих года самоотверженно его осуществляли. Сергей Дмитриевич Раковский, Эрнест Петрович Бертин и Дмитрий Николаевич Казанли братски делили с ними все опасности экспедиции, они копали в этой вечно мерзлой земле первые шурфы, промывали первое золото и чертили первые карты. «Первооткрыватели» — давно и по праву называют их поэтому на Колыме. Я давно хотел описать эту историческую экспедицию на край земли — туда, где прошла значительная часть и моей жизни...» Эти строки взяты из авторского предисловия к книге ныне покойного геолога Евгения Константиновича Устиева «К истокам золотой реки». Книга готовится к печати в издательстве «Мысль». Мы предлагаем читателям журнальный вариант нескольких глав из книги Е. К. Устиева. ...Валентин Цареградский возвращается из очередного маршрута. После долгого плавания на плоту по реке Буюнде, а потом по Колыме в одноместной якутской лодчонке он добрался до устья Среднекана и увидел в темноте, среди прибрежного тальника, смутно белевшее пятно палатки...

Это была палатка Раковского. Сергей Дмитриевич, услышав шум, выскочил из палатки. Проснулись и зашумели рабочие.

— Ну вот и вы здесь, Валентин Александрович, — говорил он, крепко пожимая руку Цареградскому. — Билибин еще не возвратился. Жду со дня на день. Ну как вы? Удачно работалось? Что-нибудь интересное есть? Золото нашли?

— Интересного-то много, — ответил, снимая рюкзак, Цареградский. — Съемка прошла хорошо, а вот золота нет. Только около Среднекана опять (1 Золотая россыпь на Среднекане, притоке Колымы, была открыта экспедицией до описываемых событий.) стали попадаться маленькие значки.

— Да ну! — воскликнул, не скрывая радости, Раковский. — А у меня вот есть золото, да такое, что рот разинешь! Я напал на бешеную россыпь.

Он осторожно приоткрыл полу палатки, чтобы туда не проникли звеневшие вокруг комары, пропустил гостя вперед, а затем и сам скользнул следом.

— Вот проклятие, — пожаловался он, сметая ладонью с потолка успевших залететь насекомых. — Ни днем, ни ночью покоя не дают!

— Так говорите, бешеное золото? — сказал, садясь на вьючный ящик, Цареградский. — Ну рассказывайте!

— Я лучше покажу кое-что для хороших сновидений, а расскажу поподробнее утром!

— Ну что же, можно и так. Показывайте свои чудеса. Мы действительно здорово сегодня утомились. Все-таки больше полусотни километров проплыли.

Только сейчас он почувствовал охватившую его страшную усталость. Руки были деревянными. Плечи так сильно ныли в суставах, что казалось, их вывернули на дыбе. Ноги, наоборот, отекли от долгого бездействия и неудобной позы в лодке. В ушах стоял ровный шум волн, и мерещилось, что все еще всплескивает вода под веслом.

— Вот смотрите. Как собрали в коробку, так и храню в ней!

Раковский протянул ему жестяную коробку из-под ленинградских папирос «Дели».

Взяв коробку, Цареградский едва не выпустил ее из рук: она оказалась непривычно тяжелой.

В коробке доверху теснились матово сиявшие самородки. Все они были сильно окатаны и начисто лишены железистой корочки. Самые мелкие из золотин были с маленькую горошину, самые большие походили формой и величиной на конский боб. Казалось, в палатке засветился золотой фонарик и лучи от него, затмевая свечу, бросают блики на склонившиеся лица.

Такого количества золота в одной пробе Цареградский еще никогда не видел. Все, что им до сих пор удавалось намыть, не шло ни в какое сравнение с тем, что показал ему сейчас худенький сияющий Раковский.

— Действительно, здорово! — выдохнул он наконец. — Как это у вас получилось?

— Э, сох дагор (1 Нет, товарищ (Якутск.).. Уговор пуще денег, — рассмеялся Раковский. — Пойдемте, помогу разбить палатку, а завтра все подробно обрисую. Пока могу сказать одно: никогда в жизни я подобного не встречал!